Если говорить об учебной программе Школ Адольфа Гитлера, то она была предельно политизирована. На занятиях по "истории народа" с полной серьезностью утверждалось, что "правильность нашего мировоззрения находит свое подтверждение в истории, географии, расовой науке, культуре, социально-экономическом учении, философии, античной истории и прочих науках".
Американский корреспондент Говард К. Смит, работавший на радиостанцию Си-би-эс и газету "Нью-Йорк тайме", сообщал из Германии о Школах Адольфа Гитлера: "Помимо чтения, письма, математики и искаженной немецкой истории молодежь получает знания о том, как работают шахты и как строят мосты. Тренировки спартанской молодежи меркнут на фоне их занятий по физическому развитию. Воспитание в целом направлено на промывку мозгов. Молодых людей заставляют верить в превосходство немцев над всеми другими народами. Их заражают расистской идеологией, учат ненавидеть христианскую веру и систему ценностей. Возможна лишь вера в божественную власть фюрера. Они покидают школу, будучи технически грамотными, сильными, чистоплотными и развитыми физически молодыми людьми, но в плане обладания моральными ценностями их развитие едва ли превосходит развитие орангутанга. Высшая цель, к которой они стремятся, — это героическая смерть".
Ганс-Георг Бартоломеи свидетельствует: "Особое внимание во время нашей подготовки обращалось на формирование сознания. Мы должны были не только по своему физическому развитию соответствовать требованию фюрера, который призвал молодежь "быть быстрой, как борзые собаки, жесткой, как кожа, и твердой, как крупповская сталь". Мы должны были также и внутренне стать преданными идее людьми. Поэтому дважды в неделю помимо обычных занятий мы знакомились с "Майн кампф" и книгой Альфреда Розенберга "Миф XX века"". Это была наша политическая учеба". Мировоззрение занимало отдельное место в учебных планах. Во время изучения тем "НСДАП", "Взгляд на мир", "Национальная политика" речь шла об идеологии нацистской партии, пути Гитлера к власти, ненависти к "расово неполноценным и второсортным народам".
Даже занятия по немецкому языку использовались для идеолог гической обработки воспитанников. Этот факт находил отражение в названиях тем многих школьных сочинений. "В Германии царит диктатура и тирания! Германия готовится к войне! Немецкая культура раздавлена! Что вы можете ответить на эти провокационные обвинения заграницы?" Подобные задания позволяли учителям контролировать степень лояльности своих подопечных в отношении режима. В нацистских элитарных школах не только формировали мировоззрение. Его подвергали тщательной проверке.
Выбор учебных пособий осуществлялся в зависимости от того, как эти книги освещали проблемы расы, народа и современного политического и общественного положения. Для изучения предлагались следующие темы: "I. Германские племена. 2. Становление и судьба германо-немецкой нации и ее культуры на стыке взаимопроникновения германских племен, христианства и античной культуры. 3. Силы современного мира". На занятиях по немецкому языку изучали древнегерманские стихотворения, исландские саги и германские средневековые сказания о Нибелунгах.
Впрочем, не стоит полагать, что занятия в Наполас были менее политизированы. По прошествии многих лет Иоахим Бауман поражается, "с какой небрежной простотой они охмуряли нас" и "как естественно я воспринимал эти аргументы". "Мы верили во все это", — говорит он и разводит руками. Сегодня он понимает, насколько преступными были его "идеалы" и в какой темноте пребывало его сознание.
Однажды взвод Иоахима Баумана совершил экскурсию в пригород Мюнхена Хаар, в "город идиотов", как тогда его называли. "Один профессор продемонстрировал нам своих пациентов, — рассказывает Бауман. — Мы должны были убедиться в том, что эвтаназия — благодеяние для этих кретинов. Он пытался выдать убийство душевнобольных людей за гуманный медицинский метод". Ему не пришлось приложить много усилий, чтобы убедить нас. Беспощадная идея о "праве сильнейшего" и "слабости, недостойной права на жизнь", уже крепко засела в мозгу элитных воспитанников, "Нам не объясняли, — свидетельствует Эрнст-Кристиан Гздке, учившийся в интернате в Шпандау, — что в мире среди многих народов принято помогать самым слабы м. У нас считалось, что такая жизнь не имеет ценности и не может длиться дольше",
Как учащиеся элитарных учебных заведений относились к теме, которая преподносилась им как "еврейский вопрос"? Многие из выпускников говорят, что эта тема редко обсуждалась в их коллективе. Уве Лампрехт вспоминает: "О необходимости убивать евреев разговоров не было. Нам только говорили, что мы не должны и не хотим иметь с евреями никаких дел". "То, что их надо рассматривать как врагов, было очевидно. Само собой подразумевалось, что скоро в Германии не останется ни одного еврея. Еврейская проблема будет решена, пока мы еще находимся здесь, — описывает Иоахим Бауман тогдашние настроения в Зонтхоффене. — Германия освободится от евреев. Мы тогда как-то не думали об Аушвице или газовых камерах. Это было бы немыслимо с точки зрения наших идеалов. Разумеется, мы думали не о ликвидации евреев, а об их экстрадиции или переселении". Уве Лампрехт добавляет: "Речь тогда заходила и о "концертных лагерях". Именно такое циничное, обидное название использовали в отношении концентрационных лагерей. По нашему тогдашнему мнению, в них содержались абсолютно неразумные люди, выступающие против Гитлера, хотя он выглядел в наших глазах абсолютным благом для народа".
"Велось целенаправленное антисемитское воспитание, — рассказывает Герд-Эккехард Лоренц, бывший воспитанник из Потсдама, — которое подразумевало "окончательное решение еврейского вопроса". На уроках истории периодически всплывали байки о "еврейских отравителях колодцев". Нам внушали, что Англией правят евреи, а миром — "еврейские плутократы". Нам показывали пропагандистские фильмы о "еврейско-негритянском джазе" и джазисте Бенни Гудмане, который "своими преступными еврейскими руками" дурно обращался с кларнетом. Нам на примерах показывали, как евреи поганят немецкий язык". Однажды воспитанников сводили на пропагандистскую выставку в берлинском Люстгартене, которая называлась "Советский рай". Там они увидели и поверили в "бесовскую сущность еврейских комиссаров" и в то, какие опасности несет с собой "еврейский большевизм".
Ганс-Понтер Земпелин, учившийся в Ораниенштайне, свидетельствует: "Считалось, что антисемитизм уходит корнями в давнюю историю. Нам рассказывали о погроме в Вормсе и Шпайере.
Злобный нрав у евреев существовал всегда. Почему они такие — мы не задумывались, но они такими были всегда. Они жили тогда в гетто". То, что с началом войны на Востоке евреи вновь должны были жить в гетто, многие воспитанники элитарных школ восприняли как разумную меру. Впоследствии сотни тысяч евреев были вывезе-ны из этих гетто в лагеря смерти Аушвиц и Треблинку. Когда в августе 1941 года во время сельскохозяйственных работ в районе Варты воспитанники посетили Лодзь, называвшуюся тогда Литцманштадтом, командир взвода написал в своем отчете: "Юнгманам было любопытно взглянуть на гетто".
Будущие вожди должны были осмотреть места преступлений и уяснить для себя, что происходит с "врагами рейха". Так, например, учащиеся Школы Адольфа Гитлера выехали на экскурсию в концентрационный лагерь Бухенвальд. Одним из участников этой поездки стал Харальд Грундман. Его воспоминания помогают глубже понять психологию элитных воспитанников. "Мы въехали внутрь лагеря на автобусе. На воротах виднелась надпись "Каждому свое". По лагерю мы могли передвигаться только в сопровождении офицера СС.
