Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
— Господине атамана! — вновь завопил князец. — Вон казак Яшка! Ему ясак и подарки я давал!
Глаза атамана блеснули на десятника, и тот, чтобы заткнуть рот несчастному Дикинчу, огрел его саблей по голове.
Подчистую обобрали служилые тунгусов, и те в панике разбежавшись по тайге, разнесли страшную весть в самые глухие ее уголки.
Знал атаман Стефан, что если добрую казну привезет, то все с рук сойдет. Шибко далека от Москвы Лена-река, не отваживаются сюда ехать московские воеводы. Шутка ли, три года в дороге, два года службы и три года обратно, то целая жизнь. А мангазейский и енисейский воеводы по жизни собачатся да отписки, жалобы друг на друга государю шлют. Если енисейцы до реки Амга не добрались и острог не ставили, то атаман еще победителем вернется, поспешать только надо.
5
То же время. Где-то на реке Лена.
Братья Шорины, Вульф и Турай-Ака продолжали свой путь вниз по Лене. Сейчас у них за старшего Турай-ад-Дин. Этот ученый араб всерьез решил изучить ленские притоки и найти среди них золотоносную реку. Бедный Ака, сколь его упорство велико, но более велико ленское приволье. Здесь все пронизано ручейками, речушками и реками. Исследовать их все невозможно, как перебрать по одной соломинке огромный зарод сена.
Вот очередная безымянная речка. Ладья заходит в ее русло и укрывается в прибрежных зарослях. Здесь ей оставаться под охраной братьев, а Вульф и Турай-Ака на легкой однодеревке уходят в ее верховья. На четвертый день должны вернуться, это обязательно. Если что не так, братья оставляют ладью и отправляются на их поиски. На все про все не более четырех дней, но и это слишком много. Такими темпами их сплав может затянуться до самой осени.
Эти занятия удручали всех, кроме имама. Золото в виде песка или даже самородков не трогало его друзей. Настоящую его ценность и реальность золота те осознали, лишь увидев золотой слиток, что имаму удалось отлить на одной из остановок, соорудив что-то наподобие кузнечного горна.
Реки оказались действительно золотоносными. Его присутствие, хотя бы мизерное, было везде. Но последние места были на удивление перспективны. Вульф то и дело останавливает лодку по команде имама, и тот, в обычной, только большой, оловянной чашке делает пробные промывы. Дела, видимо, шли неплохо. Верста и — промыв, верста и — промыв, потом стоп, снова чуть вернулись назад. Теперь Турай моет через каждые сто саженей. Снова вернулись, и вновь моет, уже через две сажени.
— Кажись, нащупал место богатое, — заулыбался Турай. — Здесь промышлять будем, далее не пойдем. Я чуток отдохну, а то уморился больно, а ты справу готовь.
Для Вульфа приготовить все необходимое для промывки грунта — дело уже привычное. Выбрал подходящее место, чтобы наклон был, соорудил желоба, раскинул бычьи шкуры. Теперь главное — воду завести. Тут тоже все ясно. Чтобы поднять уровень воды, пришлось повалить дерево и накидать камней. Вода по отводу пошла в желоба, оттуда на шкуры. Теперь только таскай песочек и подкидывай, вода сама управится. Да еще на шкуры периодически поглядывай, в них и задержится золотник.
Утомленный Турай-ад-Дин спал. В тишине, что нарушалась лишь криками птиц да жужжанием мошки, отчетливо слышалось его тяжелое с хрипами дыхание. Так и не оправился старик от простуды, не помогало и барсучье сало. Сильно сдал в последнее время, а тут еще труды тяжкие. Стараясь его не беспокоить, Вульф принялся за дело.
Таская песок и ссыпая его в желоба, швед без конца поглядывал на шкуры. Вскоре там заискрились на солнце золотники. Их было много. Скоро стали появляться и небольшие, но хорошо заметные самородки, величиной с ноготь большого пальца. К вечеру они заполнили всю чашу, которой пользовался имам для промывки. Попробовав на вес, Вульф даже удивился. В ней было не менее пуда самородного золота. Это была удача.
Турай-ака с трудом оторвался ото сна. Слабость настолько схватила его, что еле поднялся. Рассмотрев результаты промысла, он счастливо улыбнулся.
— Вот я и выполнил свой обет. Сыскал золотишко, — выдохнул он. — Ты уж прибери все сам и место добре срисуй. До братьев надо срочно возвращаться.
После этого Турай еще более занедужил, потерял сознание и только бредил.
До устья реки вернулись скоро. Вульф спешил изо всех сил. Брусничный отвар и забористая арса привели имама в чувство.
— Вот и для меня приближается великий день, когда я отправлюсь в сады Аллаха, — молвил старый имам. — Ко мне, правоверному Турай-ад-Дину ибн Динбей Абдурахман Бендер Беку, Аллах будет милостив! Ведь я исполнил его волю. Ты, Тимофей, на своей земле, теперь она — твой дом, а мне разницы нет, откуда отлетит к Аллаху моя душа. Об одном прошу. Ты ведь помнишь, как хоронят правоверных. Схорони и меня так же. Чтобы до захода солнца, и ярму приготовь по закону, а то могу не поспеть в сады Аллаха. Тебе, князь Петр, тоже будет мой сказ. Волю государя ты исполнил, и я тебе помог в этом по своему разумению. Найдена богатая рассыпь золота, и карту Вульф срисовал подробную. Распоряжайся по своей воле, но мой совет будет таков. Воспользоваться сими богатствами Русь Великая сможет, лишь когда твердо встанет на этой землице. Когда законом и твердой рукой государь здесь повелевать будет. А сейчас лишь смута будет великая да крови прольется немерено. А ты, Вульф, береги братьев, теперь ты им советчик, да про Дарью не забудьте. Теперь оставьте меня. Хочу, как и подобает имаму, провести последние часы в молитвах. Велик Аллах!
Через несколько дней Турай-ад-Дина не стало. Схоронили, как и просил, и место выбрали неплохое, на вершине холма, окруженного девственной тайгой. Место сухое, и грунт мягкий, по местным меркам лучше не бывает.
6
Август 1632 года. Новый Ленский острог.
Сотник Петр Бекетов готовится к возвращению в Енисейский острог. Зимовать собирался в Усть-Кутском зимовье. Там его должен ждать сын дворянский Парфен Ходырев, что послан из Енисейска на смену сотнику.
Ленский острог Петр Бекетов сладил по своему усмотрению, как и отписал государю в своей челобитной:
«1632 году сентября 25 день. По государеву цареву и великого князя Михаила Федоровича всея Руси указу поставил я со служилыми людьми на Лене-реке острог для государева величества в дальней украине, и для ясачного сбору, и для приезда якутских людей. А прежде того на Лене-реке в якутской земле государева острога не бывало нигде. Поставлен острог против якутского князца Мымакова улуса и меж иными многими улусами среди всей земли Якольской».
Действительно, острог встал на правом обрывистом берегу Лены, напротив скотоводческих угодий племен саха, тем сразу нарушив привычный уклад и вызвав их недовольство. Местность называлась Кангаласской волостью. Именно кангаласские князцы возглавили восстание против Ленского острога.
Лена здесь необычайно широка. От берега до берега местами до десяти верст будет. Просторные речные острова, меняя друг друга, чередой раскинулись по всему руслу реки. Берега равнинные и неплохи для выпаса скота. Это центр Якольской земли, центр уникального северного животноводства племен саха.
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 130
