… семьдесят четвертая
Возвращаясь, точнее, ковыляя к своему автомобилю, Карен тем не менее не чувствовала боли. И дело здесь было не только в тайленоле. Впервые к ней проявили уважение, которого она, по ее собственному мнению, всегда заслуживала, но до сих пор не добилась. Она осторожно забралась в свою машину, медленно перенесла левую ногу под приборную доску и поехала к выезду с автостоянки возле торгово-промышленного центра.
Она намеревалась в полной мере воспользоваться советом Гиффорда и хорошенько выспаться, но сначала ей нужно было кое-куда заскочить. Карен подъехала к клинике, поднялась на лифте на этаж, на котором находилась палата Джонатана, и тут услышала:
– Синий код![57]Синий код! Всему персоналу, свободному от дежурства, прибыть…
Еще не в силах осознать, что происходит нечто страшное, не отрывая глаз от группы людей в белых халатах, столпившихся у палаты Джонатана, Карен словно в замедленной съемке двинулась вперед.
– О господи! – ахнула она.
И тут же невидимые оковы спали, и она бегом бросилась по коридору, страшась самого худшего. По бокам мелькали двери палат, а в голове была одна мысль: «У него же все шло хорошо. Маленькие шажки, кусочки головоломки, складывающиеся вместе. Мой сын, мой мальчик…»
Ее обогнали несколько врачей в халатах. Краешком сознания она отметила, что они пробежали мимо палаты Джонатана, к другому пациенту. Но, не желая прислушиваться к голосу рассудка, она отчаянно пробиралась через толпу медиков в дверях, расталкивая их в стороны. Врачи-интерны обступили Альтмана, который стоял рядом с кроватью Джонатана. Глаза ее сына были открыты и он улыбался.
– Мама!
– Джонатан?
Карен неуверенно шагнула вперед, протягивая руки, и мгновением позже прижала сына к себе, а он бережно обнял ее в ответ и ласково погладил по спине. Наконец она разжала объятия и, отпустив Джонатана, откинулась назад, чтобы взглянуть на него.
– А мы думали, что вы приедете раньше! – сказал Альтман. Он стоял справа от Карен, и на губах его играла довольная улыбка.
– Раньше?
– Я просил дежурную медсестру позвонить вам еще вчера вечером. Вы не ответили, и она оставила сообщение на автоответчике.
– Меня не было дома, я находилась вне зоны доступа, – только и смогла сказать Карен. Она повернулась к Джонатану, который выглядел исхудавшим, бледным и осунувшимся. – Как ты себя чувствуешь? У тебя очень усталый вид.
– Так и есть, мам. Я все время сплю, но усталость не проходит.
– Я не спала и тоже валюсь с ног от усталости. – Карен снова обняла Джонатана и прижала его к груди. – Господи, как же хорошо, что ты опять со мной, сынок!
– Пусть он отдохнет, – вмешался Альтман. Он окинул взглядом студентов-медиков, которые по-прежнему топтались в дверях, не решаясь войти в палату. – У кого-нибудь есть вопросы? – Все молчали. – Ладно, тогда пойдем посмотрим, что там с синим кодом. – Толкаясь, интерны направились в коридор, а Альтман повернулся к Карен: – В ближайшие несколько дней мы понаблюдаем за ним и сделаем кое-какие анализы, а потом он может отправляться домой. – И он подтолкнул Карен в спину, показывая, что ей пора уходить.
– Одну минутку… – Она взглянула на Джонатана. – Ты помнишь, как получилось, что ты попал в больницу?
Джонатан прикусил губу и опустил глаза, избегая ее взгляда, но потом решился и поднял голову.
– Последнее, что я помню, это как я возвращался домой после школы. И все. Постой, нет, отец из-за чего-то рассердился. На тебя, по-моему – Он снова отвел глаза и растерянно спросил: – Почему я ничего не помню?
Альтман потрепал Джонатана по плечу.
– Не волнуйся. Это вполне нормально. Если повезет, кратковременная память вернется к тебе. Правда, я не могу сказать, когда это случится – сегодня, завтра или послезавтра. Существует, кстати, и вероятность того, что она не вернется вовсе.
Альтман пообещал Джонатану заглянуть к нему позже, напомнил Карен, что мальчику нужно отдохнуть, и ушел.
Карен накрыла руку сына ладонью. Она ничего не стала говорить ему, но ей было не по себе. Она-то надеялась, что вместе с памятью к Джонатану вернутся и воспоминания о том, как отец оскорблял и унижал его, и это поможет им надолго упрятать Дикона за решетку. Но при этом она не хотела, чтобы сын терзался осознанием того, что родной отец столкнул его с лестницы, ведущей в подвал.
– Ладно, отдыхай, – сказала она, целуя Джонатана в лоб. – Я еще приду к тебе, позже.
…семьдесят пятая
Перед тем как уйти из больницы, Карен разыскала доктора Альтмана и попросила отвести ее к хирургу, который сможет осмотреть ее колено. Не прошло и часа, как Карен уже сидела в кабинете ортопеда. Еще двадцать минут спустя хирург закончил осмотр, после чего проводил ее в отделение радиологии, передал с рук на руки лаборантке и распорядился, чтобы та без очереди сделала ей магнитно-резонансную томографию.
Еще через два часа врач-рентгенолог сообщил, что посмотрел снимки и обнаружил разрывы внутреннего мениска коленного сустава и внутренней боковой связки. Посовещавшись с рентгенологом, ортопед назначил Карен операцию на послезавтра, и она подивилась про себя, как быстро могут вращаться колесики медицинской машины, если у тебя есть нужные связи.
Вернувшись из клиники к Робби, Карен быстро собрала свои вещи, кое-как запихнула их в чемодан и помчалась домой. Теперь, когда дело Окулиста раскрыто, перспектива снова оказаться в родных стенах выглядела столь соблазнительной, что она больше не колебалась. Ей понравилось у Робби, и она была уверена, что и в дальнейшем будет у него частым гостем. Но возвращение в собственный дом, да еще после вынужденного изгнания, можно было считать моральной победой – пусть даже она не собиралась ночевать здесь вплоть до того момента, пока к ней не присоединится Джонатан.
В тот же вечер, после ужина, Карен и Робби навестили Джонатана в клинике. По дороге Робби заехал в магазин электроники. Тот уже закрывался, но Робби сказал владельцу, что ему нужен подарок для сына подруги, который только что вышел из комы, и хозяин пошел ему навстречу. К тому же Робби точно знал, что ему нужно.
Войдя в палату к сыну, Карен обнаружила, что он спит. Но теперь сон его был совсем другим, не тем, что раньше, когда Джонатан беспомощно лежал в постели, опутанный проводами и трубками капельниц. Сейчас он мирно посапывал, свернувшись клубочком, когда, вернувшись с работы, она плотнее укутывала его одеялом и целовала на ночь.
Робби остался в коридоре, давая ей возможность побыть с мальчиком наедине. Она осторожно опустилась на стул рядом с его кроватью, но шуршание пакета с покупками разбудило Джонатана. Он потянулся, и ресницы у него затрепетали. Спросонья он непонимающе уставился на мать, словно не в силах поверить, что она и впрямь сидит рядом, а не снится ему.
