первых комсомольских ячеек. Город неоднократно переходил из рук в руки.
В те годы мы учились в первой украинской гимназии имени Степана Руданского, где свили себе гнездо украинские националисты. Преданные атаману Петлюре педагоги искали себе сообщников среди господских сынков, учившихся в гимназии. Из гимназистов старших классов Петлюра надеялся получить пополнение для своих офицерских школ. Но даже и в стенах этой гимназии шло сперва глухое, а затем все более ощутимое классовое расслоение. Те ученики, кому не удалось привить националистическую заразу, радостно встречали красные войска.
Советская власть, утвердившаяся после разгрома петлюровской директории, принесла и реформу образования. Гимназия стала называться первой трудшколой, были созданы ученические комитеты, отменено преподавание закона божьего. Однако часть учителей саботировала эти меры.
Вот тогда-то, в начале 1923 года, возмущенный старыми порядками в новой трудовой школе, я написал свою первую заметку «Пансион для благородных учителей». Я отправил эту заметку в губернскую «Рабоче-крестьянскую газету» и, откровенно говоря, не думал, что она дойдет до редактора.
Прошла неделя, и вдруг я обнаружил на четвертой полосе нового номера газеты свою заметку. Редакция ее немного подчистила и, видимо, для того, чтобы уберечь меня от преследований, поместила заметку без подписи.
Первая разоблачительная корреспонденция о старорежимных порядках в нашей школе произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Достаточно сказать, что учительница французского языка, по-видимому опасаясь дальнейших разоблачений, через несколько дней бежала к своему мужу-белогвардейцу в Париж.
А я стал писать.
Еще учась в трудшколе, во время летних каникул я работал в совхозе над Днестром вместе с курсантами совпартшколы. Эти первые трудовые дни я и описал в книге «Дом с привидениями».
Весной 1924 года поступил в школу фабрично-заводского ученичества имени Балабанова. Стал учиться литейному делу. Вступил в комсомол.
Через два года я окончил фабзавуч, получил профессию литейщика пятого разряда и уехал работать в город Бердянск на Азовском море, на Первомайский машиностроительный завод.
Обстановка тех комсомольских лет, быта и работы молодежи в фабзавуче, треволнения, связанные с первыми днями самостоятельной работы на большом заводе, вдали от родного города, — все это образует исторический фон третьей книги задуманной мною трилогии, повести «Город у моря».
С большой благодарностью вспоминаю командиров части Красной Армии, где я служил как курсант-одногодичник.
Служба в армии подходила к концу, и я стал задумываться: какой же путь избрать дальше?
По путевке командования части после демобилизации поехал в Ленинград для работы на одном из его оборонных заводов.
Я получил новую профессию слесаря-сборщика, а затем стал работать на станке «Бутлер». Вместе с коллективом мастерской участвовал в создании новых опытных типов боевых танков для Красной Армии и там же, на заводе, в 1931 году был принят в члены ВКП(б).
Одновременно с этим я продолжал писать. Мой рассказ «Ровесники» получил 2-ю премию на Всесоюзном конкурсе рабочих авторов. Я показал его известному советскому поэту и удивительно доброжелательному редактору Самуилу Яковлевичу Маршаку.
Маршак прочел рассказ, начал было его править, а потом сказал:
— А знаете что, продолжайте-ка судьбу этих ребят. Может получиться детская повесть…
И я стал писать первую повесть — «Старая крепость». В основу ее легли воспоминания детских и юношеских лет, проведенных мною в Каменец-Подольске.
Писал я эту книгу в Ленинграде.
Но все время перед глазами стоял город моего детства, город, волею исторических судеб очутившийся на одном из важных перекрестков гражданской войны на Украине.
Среди писателей Москвы, тепло встретивших «Старую крепость», был Евгений Петров. Он-то и надоумил меня продолжить дальше литературную судьбу героев «Старой крепости».
Вскоре я закончил вторую повесть — «Дом с привидениями». В ней описан тот же город, его совпартшкола, поездка героя в совхоз над Днестром, его первый подвиг и поступление с друзьями в фабзавуч.
Книга «Дом с привидениями» вышла из печати в январе 1941 года, весною журнал «Литературный современник» опубликовал первые главы заключительной книги трилогии, а в конце июня началась Отечественная война.
Трудно оставаться спокойным, когда пишешь о городе своего детства. Еще сложнее сохранять хладнокровие, когда город в самом деле прекрасен, а его прошлое переплетается с удивительными, романтическими легендами.
В 1620 году орды янычаров, пришедшие на Украину с берегов Босфора, окружили каменец-подольский замок. Осажденный гарнизон приготовился к неравному бою. Вот-вот должен был прогреметь первый выстрел, начинающий кровопролитную битву. К стенам крепости, стоящей на обрывистом, скалистом мысу, подъехал на кауром коне турецкий султан Осман II. Поглядывая на амбразуры сторожевых башен, он спросил хмуро:
— Кто построил этот замок?
— Сам бог построил его, выбрав такое место! — почтительно ответил кто-то из свиты.
— Так пусть же сам бог и добывает его! — сказал султан, осаживая коня, и трубы по его сигналу сыграли приказ отступления…
Когда я начинал писать «Старую крепость», бытовало предание, что Каменец-Подольск основан в XVI веке литовскими князьями Кориатовичами. Эта версия основания города князьями-католиками была выгодна тем, кто хотел бы зачеркнуть былые связи города с Киевской Русью и с Галицко-Волынским княжеством.
Сравнительно недавно армянские ученые обнаружили старинную грамоту. В ней упоминается, что уже в 1062 году существовал Каменец-Подольск. Один из киевских князей пригласил в 1062 году армян на Русь для борьбы с половцами. Домой армянские воины не вернулись и, как утверждает грамота, навсегда поселились в Киеве, а также на богатой Подольской земле. Очень полезно вспомнить при этом, что места армянских поселений сохранились и западнее: во Львове, в Кутах, в Снятыне, а в самом Каменец-Подольске и поныне есть Армянская улица и остатки древнего армянского храма.
Многое повидал Каменец-Подольск, в течение девяти веков отбивая каменной грудью наскоки врагов. Какие только завоеватели не пытались овладеть его неприступными укреплениями! Простреленная пулями многих войн, высится и поныне на верхушке древнего турецкого минарета трехсотпудовая бронзовая статуя мадонны, отлитая в Данциге. Мадонна попирает полумесяц, символизируя победу католицизма над исламом. Эту статую поставили польские магнаты после Карловицкого договора 1699 года, когда турки навсегда покинули город, а в апреле 1793 года польский комендант Злотницкий передал ключи от города царскому генералу Дерфельдену, и Каменец-Подольск стал городом Российской империи.
Но не этими датами гордятся старики и молодежь. Прежде всего они расскажут, что Советская власть была провозглашена здесь на второй день после свершения Великой Октябрьской революции в Петрограде.
Ленинская газета «Искра» большими партиями проникала в Россию и через Каменец-Подольск. «Оставшись после раскола на стороне большевиков, я поехала в Женеву к тт. В. Ленину и Н. Крупской, по поручению которых организовала в Каменец-Подольске переправочный пункт», — вспоминала известная революционерка Дора Двойрес. Старожилы помнят, как в 1902 году здесь был арестован видный агент «Искры» М. Кудрин. При обыске
