лапой нос фамильяра с широкими ноздрями. Умбра захихикал, всхлипнув, а вместе с ним нервно хихикнул Астра. – И тогда, – продолжал тигр, – скоро ты увидишь свою маму. Ну, и папу, конечно, тоже.
Умбра кивнул и зевнул так сладко, заразительно и так широко разевая пастушку, словно тилацинеанец, что Алатар, не спавший три ночи подряд, не удержался, поддался и зевнул в ответ.
– Астра, можно я ещё посплю?
Астра с Алатаром тревожно переглянулись.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – поинтересовался Астра с излишним, как показалось Алатару, волнением.
– Да. Хорошо, – ответил дракончик и в который раз зевнул; у него слипались глазки. – Только очень хочу спать.
Астра предложил лечь на большую кровать – слишком большую, на которой без труда бы уместились трое, а то и четверо бенгардийских тигров. Он только сейчас заметил, что всё в жёлтом доме было каких-то неестественных, нереальных размеров: квадратный стол, табуретки – сами как столы, чугунная чёрная печь с решётчатой заслонкой и коленчатой трубой. Но Умбра отказался от большой постели и отправился на чердак, объяснив своё решение тем, что на чердаке спать «необычнее».
– Только, Умбра… – окликнул его Алатар, а тот уже взбирался по лестнице, но спустился к нему и встал перед ним, как солдатик. – Дай нам кольцо, которое тебе… – он осёкся. – Ну, то кольцо, которое раньше было копьём.
– А я его оставил.
– Как… оставил? – страшно переспросил Алатар, и тень легла на его озадаченную и испуганную морду.
– Я оставил его в том доме. Агния говорила, что если хочешь куда-то снова вернуться, нужно обязательно что-нибудь забыть. Ну, я и подумал, что если я забуду колечко, может, моя Агния вернётся вместе с Репревом.
– Ты немного не понял смысла… – Алатар думал объяснить дракончику эту примету, но вместо этого сказал: – Ладно, Умбриэль, иди спать.
– Я что-то сделал не так? – жалостливо спросил он.
– Нет, ты всё сделал как надо, – спешно, с натянутой улыбкой ответил Алатар.
Когда дракончик ушёл наверх, тигр снова искрой оделся в доспехи и выбежал наружу, чуть не выбив лбом дверь, подскочил к молодому дубку и, навалившись на него, с треском повалил.
– Ал, что… что случилось? – забегал вокруг него Астра.
– Я скажу тебе, что случилось, Астра, – Алатар с какой-то особенной неприязнью и пренебрежением выговорил его имя, косясь на него и слезая с уложенного дубка. – Как ты мог позволить фамильяру оставить кольцо?
– Я… я не видел, как он его оставил, я… – мямлил, пытаясь оправдаться, юный кинокефал, глядя на переломанное пополам деревце. – Мы спешили…
– Вот, ты поспешил! – вскричал Алатар. – Ты всё время спешишь, а спешка никогда ни к чему хорошему не приводит! Ну как ты мог, Астра…
– Да что такого в этом кольце?! То, что оно превращается в копьё? На кой тебе с бухты-барахты понадобилось сейчас копьё? В кого ты собрался его метать? – кричал на него Астра, задыхаясь от обиды.
– Дело не в том, во что превращается кольцо… Вернее, в этом, но… А, с тобой говорить! – в сердцах махнул на него лапой тигр.
– Действительно, зачем со мной говорить! – разозлился Астра, но в душе боялся одного – что в Алатаре вновь взыграет кровь, и выругался тише: – Проще свалить вину на меня!
– Ладно, забыли, – выдохнул Алатар, но злость оставила отпечаток в его изумрудно-янтарных глазах. – Начинаем твоё обучение. Садись на пень. Ноги подбери под себя.
По сравнению с розовым домом, жёлтый дом снаружи выглядел как коробок, он был кукольным и приземистым, крытым обросшей лишайником черепицей, похожей на змеиную кожу. Два окна на первом этаже: одно было занавешено белой тюлевой прозрачной занавеской – у него и лежал в нагруднике Астра, – и было обращено на запад, другое – маленькое и тёмное – на восток. Крыша у дома – треугольная, с одним слуховым окном, смотрящим на восток.
– Что? На улице? Может, пойдём в дом? – недоверчиво спросил Астра.
– На пень садись, – буркнул Алатар, подошёл к тому самому пню, стоящему напротив окна. В пне криво торчал топор. Тигр оплёл его хвостом, отправил в снег и хвостом же счистил со спила пушистый снег.
Астра не пререкался и сделал ровно то, что ему сказали: устроился на пне, скрестив ноги, но спине явно недоставало опоры. Алатар заметил это и со всей строгостью сказал:
– Спину ровно. И радуйся, что пока ты одет.
– Что значит – «пока одет»? – опешил Астра.
– Сегодня мы будем учиться сосредоточению. Ни стужа, ни зной не должны отвлекать тебя: на снегу ты сидишь, на раскалённом песке или пусть даже на гвоздях. Тенебра. Астра, закрой глаза. Ты не помнишь, что такое тенебра? Теперь попробуй избавиться от всех, всех мыслей, твоё сознание должно быть чистым полотном. Ты не должен слышать моего голоса, шума ветра и даже биения собственного сердца. Ты ничего не должен слышать и чувствовать. Ничто не должно отвлекать тебя от тенебры.
– Довольно сложно избавиться от всех мыслей, когда все они заняты судьбой Агнии, – пробормотал Астра, после чего получил знатную оплеуху хвостом от своего учителя, ойкнул, взявшись за щёку, открыл глаза и вскрикнул: – Ты что творишь? Мне же больно! Ты мне чуть все зубы не выбил!
– Ты ещё не видел, как меня наказывали, – сказал Алатар, не думая извиняться. – Боли ты тоже не должен чувствовать, к слову. И разве я разрешал тебе открывать глаза?
– Нет, но ты ударил меня – у меня искры из глаз посыпались! – пожаловался юный кинокефал, потирая щёку, и ему показалось, что она распухла.
– А искры должны сыпаться внутри тебя! – резонно воскликнул Алатар, тыкнув ему лапой в грудь. – Ты получил, потому что споришь со мной. Если я сказал избавиться от мыслей – так избавляйся. А если твоя Агния попадёт в лапы врага – что ты будешь делать? Думать о том, какой ты несчастный? Отвлекаясь, ты ничем не поможешь ни себе, ни ей. Агнии не существует. Никого и ничего не существует, только ты и искра. Сосредоточься, Астра. Закрой глаза. Ни о чём не думай. В твоей голове нет ни звука, не слышно даже самой тишины. Попробуем с тобой увидеть незримые связи, снова. Только теперь без моей помощи. И ничего не отвечай – молчи. Мы задержимся на пару дней или недель, но обучим тебя основам…
– На пару дней или недель? – вскричал Астра, открыв глаза и спрыгнув с пня, чтобы снова не получить от учителя. – Но у нас нет на это времени! Мы должны скорее заполучить малахитовую траву, ты же сам говорил! Научить меня всему ты можешь и после
