два тридцать стало известно, что машина въехала в ворота форта Диббурн.
Около трех решились позвонить командиру форта. Ответил дежурный лейтенант и сказал, что в данный момент сообщить ничего не может, однако командование имперскими вооруженными силами требует соблюдать порядок и не распространять слухи об исчезновении члена Общества Блюстителей.
Этих слов было достаточно, чтобы добиться прямо противоположного результата.
Люди, замешанные в заговоре, не могут не встревожиться, если за двое суток до начала операции один из главных участников заговора вдруг оказывается в руках врага. Это или провал, или измена, то есть две стороны одной медали: и то, и другое несет заговорщикам смерть.
Поэтому в народ бросили клич, и народ заволновался.
На всех углах появились профессиональные демагоги. Открыли тайные арсеналы, и всем желающим раздавали оружие. Толпы людей потянулись к форту, и в шесть часов вечера к коменданту снова обратились – на этот раз через посланника.
В самом форте события развивались своим чередом. Началось с того, что молодой офицер, вышедший навстречу машине, протянул руку за секретарским бластером.
– Оружие отдайте мне, – приказал он.
– Пусть отдаст, Шварц, – сказал Шект.
Рука секретаря сняла бластер с пояса и протянула офицеру. Оружие унесли, и Шварц с рыданием освобождения отпустил секретаря. Арвардан был наготове. Когда секретарь взвился, как обезумевшая стальная пружина, археолог навалился на него и заработал кулаками.
Офицер выкрикнул приказ, и к машине побежали солдаты. Когда Арвардана оттащили, секретарь уже обмяк на сиденье – изо рта у него стекала темная струйка крови. Поврежденная щека Арвардана тоже кровоточила. Он ослабевшей рукой поправил волосы и твердо сказал, указывая на секретаря:
– Я обвиняю этого человека в заговоре с целью свержения имперского правительства. Мне нужно немедленно увидеться со старшим офицером.
Мы ему сообщим, – вежливо ответил офицер. – А пока не угодно ли всем пройти со мной?
Тем дело временно и кончилось. Четверых поместили отдельно от секретаря в довольно удобной комнате. Впервые за двенадцать часов они получили возможность поесть, чем охотно и занялись, несмотря на обстоятельства. Можно было воспользоваться даже таким благом цивилизации, как ванная.
Комната, однако, охранялась, и через несколько часов терпение Арвардана лопнуло:
– Да мы просто сменили одну тюрьму на другую.
Вокруг шла бессмысленная, размеренная жизнь военного лагеря, не имевшая к ним никакого отношения. Шварц спал, Арвардан выразительно посмотрел на него, но Шект покачал головой.
– Нельзя. Есть предел человеческим силам. Он весь вымотался, пусть отоспится.
– Но у нас осталось всего тридцать девять часов.
– Знаю, но придется подождать.
– Кто тут утверждает, будто он гражданин Империи? – спросил холодный, слегка саркастический голос.
– Я! – вскочил Арвардан и осекся, узнав того, кто задал вопрос. Тот улыбался застывшей улыбкой, и его левая рука, еще скованная в движении, напоминала об их последней встрече.
– Бел, это тот офицер, – тихо подсказала Пола, – из универмага.
– Которому он сломал руку, – резко добавил тот. – Я лейтенант Клауди, а вы тот самый человек. Значит, вы из миров Сириуса? И с кем связались! Кошмар, как низко может пасть человек! И девчонка эта при вас. – Он помедлил и подчеркнуто произнес: – Земляшка!
Арвардан ощетинился, но овладел собой. Нельзя… не сейчас…
– Могу я видеть полковника, лейтенант? – как можно смиренней спросил он.
– Боюсь, что полковник отсутствует.
– Его нет в городе?
– Я этого не сказал. С ним можно связаться, если дело действительно срочное.
– Очень срочное. А дежурного офицера можно видеть?
– Я дежурный офицер.
– Тогда позвоните полковнику.
– Вряд ли смогу это сделать, не ознакомившись с ситуацией.
Арвардана трясло от нетерпения.
– Бога ради, перестаньте играть словами! Это дело жизни и смерти.
– Вот как? – Лейтенант с видом денди помахивал своим стеком. – Тогда просите меня, чтобы я вас принял.
– Хорошо, примите вы.
– Я сказал: просите.
– Могу я просить вас, чтобы вы меня приняли, лейтенант?
– Я сказал: просите. Почтительно. В присутствии девушки, – без улыбки сказал лейтенант.
Арвардан сглотнул и отступил назад. Пола положила руку ему на рукав.
– Пожалуйста, Бел. Не надо его сердить.
– Бел Арвардан из сектора Сириуса почтительно просит дежурного офицера принять его, – прорычал археолог.
– Посмотрим, – сказал лейтенант, сделал шаг вперед и неожиданно, со злостью ударил Арвардана по перевязанной щеке. Арвардан еле удержался, чтобы не вскрикнуть. – Раньше вас это возмущало. А теперь – нет? – Арвардан молчал. – Я приму вас, – высокомерно произнес лейтенант и вышел. А за ним – Арвардан в сопровождении четырех солдат…
– Что-то я его не слышу, а ты? – сказал Шект Поле через некоторое время.
– Я тоже. Отец, как ты думаешь, он ничего не сделает Белу?
– Что он может сделать? – мягко сказал Шект. – Не забывай, что он гражданин Галактики, не нам чета. Я вижу, ты по-настоящему влюблена в него?
– Ужасно влюблена, отец. Это глупо, я знаю.
– Не стану спорить, – горько усмехнулся Шект. – Он человек порядочный, ничего не скажешь, но разве сможет он остаться с тобой в этом мире? Или взять тебя туда? Представить своим друзьям, своей семье?
Пола плакала.
– Я знаю. Но, может быть, у нас вообще ничего нет впереди.
Шект встал, точно ее последние слова напомнили ему о чем-то, и снова сказал:
– Его что-то не слышно. – Он имел в виду секретаря, которого поместили в соседней комнате. Тот все время метался там, как лев в клетке, но теперь перестал. Казалось бы, пустяк, но секретарь в их глазах воплощал собой ту злобную волю, которая грозила мором и опустошением всей Вселенной. Шект легонько потряс Шварца: – Проснитесь.
– Что такое? – встрепенулся Шварц.
Он не успел отдохнуть. Усталость въелась в него так глубоко, что прошла насквозь и выступила на лице сеткой багровых прожилок.
– Где Балкис? – спросил его Шект.
– А, да, сейчас.
Шварц дико повел вокруг глазами, вспомнил, что лучше видит без их помощи, и зашевелил щупальцами мозга в поисках хорошо знакомого Образа.
Вскоре он нашел его, но не стал трогать. Недавняя близость не вызывала в нем никакого желания вновь погружаться во всю эту гнусность.
– Он на другом этаже, – объявил Шварц, – С кем-то разговаривает.
– С кем?
– Образ мне не знаком. Сейчас послушаю. Может быть, Балкис скажет… да, он его называет полковником.
Шект с Полой переглянулись.
– Неужели измена? – прошептала Пола. – Ведь не станет же имперский офицер сговариваться с землянином против императора, правда?
– Не знаю, – махнул рукой Шект. – Я теперь во что угодно могу поверить.
Лейтенант Клауди улыбался, сидя за столом. Руку он держал на бластере, а позади него стояло четверо солдат – это придавало его речи больший вес.
– Не люблю я земляшей. И никогда не любил. Отбросы Галактики,
