мест уже не осталось.
Мира набрала его номер снова, и показалось, будто через тонированное стекло увидела, как загорелся дисплей телефона.
– Глупости! – твердила она сама себе, натягивая на плечи плащ и совершенно забывая запахнуть его. – Что я могла увидеть с двенадцатого этажа? – бормотала Мира, бегом спускаясь по лестнице, безрассудно перескакивая через две ступени разом.
Она выскочила на улицу, столкнувшись в дверях подъезда как раз с одним из тех, кто плохо готовился к празднику вчера. Мужчина был при цветах и с бутылкой вина.
– Аккуратнее, девушка, – процедил тот, едва не лишившись того и другого разом.
Мира же, не обращая на случайного встречного ни малейшего внимания, неслась к машине. На подходе она услышала, как играет расслабляющая музыка. Ванька всегда ставил эту волну. За тонировкой стекла можно было разглядеть мужской силуэт. Он сидел на водительском кресле, дверца приоткрыта. Одна нога так и стояла на земле, будто он то ли только присел, то ли собирался выходить и, что-то забыв, наклонился обратно.
– Вань, нашёл время для розыгрышей! – обиженно пробубнила Мира, распахивая дверцу.
А уже в следующее мгновение она истошно закричала: на шее парня был натянут какой-то шнурок, а глаза смотрели в никуда. Жутко и страшно. Мира испугалась собственного крика и приказала себе замолчать. Получилось не сразу, и для верности она залепила рот обеими ладонями.
– Ваня… – будто пытаясь разбудить, позвала его Мира и коснулась недвижимого плеча. – Вань, не молчи, а?.. – прошептала она, понимая, что ноги не слушаются, что они не держат больше, что подгибаются. – Вань! – ласково, напевно позвала его Мира, и дрожащая ладошка неуверенно прошлась по вороту косухи, по коже, которая показалась тёплой и Мира, стиснув зубы и сдерживая страшный вой, попыталась улыбнуться. – Вставай, Вань… – прорычала она сквозь слёзы. – Ваня, вставай! – прокричала, тормоша и раскачивая его. Бесчувственная рука с неживой тяжестью свесилась вниз и Мира снова заголосила, но на этот раз успокоиться уже не могла.
Она кричала и плакала, она билась, боролась, пытаясь выкрутиться из чьих-то крепких рук. Она рвалась обратно, потому что была уверена: нужно только правильно позвать, и он услышит. Он не может не слышать её, потому что обещал, что они всегда будут вместе! Вокруг были люди. Много людей. Но никто!.. никто не мог помочь! Они бессмысленно толпились, не позволяя ей приблизиться, не позволяя рассмотреть, не позволяя позвать его снова, прикоснуться! И Мира рычала, выла, точно бесноватая, только бы успеть, только бы вытащить его! Кто-то ударил её по лицу. Легче не стало, не помогло.
***
– Мира, хочешь конфету?
– Ешь её сам!
– Ты же знаешь, что я не люблю сладкое!
– Всё ты врёшь, все любят сладкое.
– А я не люблю! Я уже взрослый!
– Ванька, прекращай, иначе я обижусь, – строго покачала головой Мира, и он улыбнулся. Так беззаботно в её жизни мог улыбаться только он.
– Возьми конфету, Мира! – дразня, скакал он вокруг.
– Возьму, если поделим пополам! – звонко смеялась она, и Ванька соглашался.
Вот только он очень плохо делил конфеты! Одна часть у него всегда выходила больше другой. И не успевала Мира прожевать шоколадную сладость, как в его руке снова оказывалась конфета, и смеялся Ваня громче прежнего.
– Мира, а Мира, хочешь конфету?..
***
– Мира, нужно вернуться в квартиру, ты совсем замёрзла, – раздался рядом голос, а она всё никак не могла взять в толк, где его слышала.
– Что?
– Нужно вернуться, ты замёрзла, – со странной интонацией, будто для душевнобольных, повторил Ромка и Мира улыбнулась. Они почему-то сидели на скамье и обнимались, словно влюблённые. Точнее, он обнимал её, а Мира, как всегда, была демонстративно равнодушна.
– Что ты сказал?.. – нахмурилась она, не понимая, чего Ромка хочет.
Новак слишком долго молчал, и Мира вздрогнула, резко оглянулась.
– Где Ванька? Он жив?! – попыталась она подскочить, но Новак держал крепко. Так крепко он не держал её никогда, так, зачем… – Что ты молчишь?! Он жив?!
– Мира, Ваню увезли, – предельно осторожно проговорил Рома, и Мира оскалилась, зло зарычала:
– Ты врёшь! Ты всё врёшь! – она заколотилась в его руках, пытаясь вырваться, пытаясь отделаться от ненавистных прикосновений.
– Мира, успокойся, пожалуйста, перестань! – просил он, сцепив зубы.
– Ты специально!.. специально так говоришь! Ты обманываешь! Он не мог! Не мог!..
– Успокойся! – рычал на неё Новак, но что удивительно: в его рыке совершенно не было злости, только какая-то странная беспомощность.
– Ром, его больше нет? – одним махом лишившись всех сил разом, спросила она и завыла, не понимая, почему щёки такие холодные и мокрые.
– Мне очень жаль, малыш… – выдохнул Новак, и Мира снова закричала:
– Тебе не жаль! Не жаль! Ты никого не любишь! Ты никого не ценишь! – выдавливала она из себя хрипы, понимая, что не может, просто не может с ним справиться, потому что Новак знает какой-то секрет! Потому что он знает, как заставить её замолчать!
Истерика прекратилась так же неожиданно, как и началась.
– Его больше нет… – прошептала Мира, прижатая к Ромкиной груди. – Больше нет, – осознанно повторила и упёрлась ладошками в мужские плечи. – Ты мне не нужен, уходи… – проронила она, отталкивая мужа дальше, отстраняя от себя. – Я справлюсь, я сильная, – множественно кивала Мира. – Бояться нельзя… Нужно быть смелой. Смелой и сильной.
– Мира, пожалуйста, – сквозь зубы цедил Новак, но она страшно улыбалась в ответ и неодобрительно покачала головой.
– Никто не нужен! – твёрдо проговорил Мира и встала.
Она расправила плечи – плащ соскользнул с них, покрывая выложенный плиткой тротуар. Мира сделала несколько уверенных шагов, а потом мир потух.
Глава 38
Приходить в себя было сложно, приходить в себя не хотелось. Веки не слушались и отказывались подниматься, на желание самой Миры они реагировали сонно и неторопливо. В комнате было темно. Она оказалась в своей спальне, на своей постели, укутана в уютный кокон из одеяла. Голова на любую мысль отзывалась сверлящей болью, а в горле страшно пересохло. Плакать не хотелось, но слёзы всё равно потекли. Одна, другая прочертили к вискам горячие дорожки. Слёзы помнили гораздо больше, чем она сама, а совсем скоро вспомнила и Мира. В груди разлилась горячая пульсирующая боль, с губ сорвался неуверенный стон. Этот стон зародился гораздо глубже, но не сразу нашёл выход и заметно ослаб.
Она не знала, сколько лежала вот так.
– Прошлое не изменить, – твердила Мира себе как мантру, но сознание никак не желало отправлять любимого Ваньку в то самое прошлое. Он всё ещё был рядом, всё ещё с ней.
Будто наяву Мира чувствовала его
