в связи с положением христианской религии в Римской империи. Несмотря на то, что римляне при создании огромной многонациональной империи лояльно относились ко всем богам покоренных народов, вплоть до того, что включали их в свой пантеон, христианство на протяжении почти трех столетий было поставлено в империи вне закона. Отчасти это было связано с отказом христиан выполнять обряды государственной религии Рима, в частности, поклонение обожествляемой персоне императора – Великого понтифика, а отчасти в связи с тем, что христиан римская элита считала незаконно возникшей тайной сектой иудаизма, с которой борется сам иудаизм. Христианские общины вынуждены были вести полускрытный образ общения, совершали богослужения в катакомбах, в которых оборудовались алтари. Периодически гонения обострялись – тогда христиан жестоко преследовали и массово изощренным образом казнили за веру. Таких довольно продолжительных периодов гонений с I по начало IV в. насчитывается семь. Для христианской церкви как таковой это было опасное испытание, однако кровь мучеников и их решимость остаться верными жизни со Христом вопреки страху смерти, служили для многих современников свидетельством истинности и спасительной силы этой веры. И многие нехристиане примыкали к церкви.
Рост влияния христианства как религии очищения и возвышения человеческого духа в его связи с Богом, раскрывающимся как Любовь, связан и с тяжелым моральным кризисом самой античной культуры, который она начала переживать в эпоху Римской империи на рубеже II–III вв. Христианство было реальной нравственно-этической и духовной альтернативой уже внутренне нездоровой римской культуре. И оно неуклонно распространялось вплоть до того, что к началу IV в., по оценке некоторых историков, уже до половины населения империи были христианами.
Видимо, неверно определение, что христианство распространялось как религия рабов: жизнеописания ранних христианских мучеников за веру свидетельствуют, что христианами становились представители самых разных сословий и страт античного общества: горожане и селяне среднего достатка, и рабы, и воины, в том числе военачальники, и представители аристократической элиты.
Христианство становится государственной религией в конце III в. в Армении, и в Римской империи к концу IV в., спустя немалое время после того, как эта религия была легализована римским императором Константином Великим в 313 г. Далее в ареал влияния христианства попадают нарождавшиеся королевства и княжества народов Европы (V–X вв.), где христианство тоже поддерживается государствами, которые тем самым легитимируют свою власть в расширявшейся европейской цивилизации. В этот же период, а именно в X в., произошло и Крещение Руси.
В период с IV по IX вв. формулируется и активно, даже драматично обсуждается учение церкви, как по главным вопросам богословия, так и по вопросам регламентации церковной жизни. В эпоху становления христианской догматики появляются сочинения отцов церкви, среди которых на востоке христианского мира выделяются: Климент Александрийский (II–III в.), Ориген (III в.), Афанасий Александрийский (IV в.), Василий Великий (IV в.), Григорий Богослов (IV в.), Иоанн Златоуст (IV–V в.), Иоанн Дамаскин (VII–VIII в.), Дионисий, названный Ареопагитом, и другие христианские авторы – учителя церкви. На Западе прославились такие писатели и учителя церкви, как Иустин Философ (II в.), Ириней Лионский (II в.), Тертуллиан (II–III в.), Амвросий Медиоланский (IV в.), Иероним Стридонский (V в.), Августин, названный Блаженным (V в.), папа Римский Григорий Великий (VI–VII в.) и др.
Но христианское учение – догматика – складывается в эту эпоху в неустанной борьбе с разнообразными трактовками и теориями, которые церковь отвергает как ложные и называет ересями. Рассмотрению и осуждению ересей в основном посвящены Вселенские соборы церкви (IV–VIII вв.), на многих из которых присутствуют предстоятели церковных общин не только из ареала Восточной и Западной империй, но и из других стран. Ереси, как правило, связны не с искажением христианской жизни, а с формально-логическими подходами к богословию, отчасти унаследованному в эллинистическом мире от греческой философии. Нетривиальные истины веры Христовой представлялись парадоксальными при формально логическом подходе к их объяснению, и это приводило к искажающему спрямлению логических связей. Так, некоторым богословам IV в., носителям образованности в духе философских школ эллинизма, трудно было принять учение о Боге-Троице – Боге, едином по своей сущности и природе и различаемом в своих лицах. Богословам V в. трудно принять идею о единстве Бога и человека в личности Христа. Иными словами, причина ересей и высокого накала церковной борьбы с ними кроется в сложностях усвоения смысла восточной христианской духовности на почве эллинистической цивилизации, имевшей до этого свой развитый опыт философского и эстетического осмысления бытия. Можно сказать, что за этим стоял конфликт ментальностей, который, однако, привел в итоге к плодотворному результату – к формированию изощренного понятийного аппарата греческого христианского богословия и будущей христианской философии.
Во многом и разделение христианской церкви на восточную, которую принято называть Православной, и западную – Католическую, произошло тоже по причине существенных изначальных различий в типах культур и установках цивилизаций латинского Запада и византийского Востока, который с принятием и усвоением христианства занял историческое место Востока эллинистического. C внешней стороны раскол церкви объясняется претензией Римского папского престола, с одной стороны, и Константинопольского патрираха, который стал именоваться Вселенским, с другой стороны, на главенство среди всех христианских церквей. Противостояние на этой почве длилось довольно долгое время и привело к окончательному разрыву в виде взаимного отлучения от церкви, произошедшему в 1054 г. Причем первым столь резкий акт совершил папский престол.
Но причин такого разделения было больше. Западная церковь во главе с Римскими папами все больше приобретала черты священной властно-правовой системы на основе священной санкции, не только вносившей в церковное управление черты авторитарной субординации, но и претендовавшей на главенство и над светской властью. Древнейшие церкви Востока – Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская и относительно новая церковь Константинопольская, пользовавшаяся, однако, первенством столичного положения, – не собирались принимать такой властно-правовой подход в принципе. Они придерживались и, надо заметить, до сих пор придерживаются отношения между церквями как равными «сестрами». Кроме того, постепенно все больше нарастало различие в понимании не только функций, но и самой миссии церкви в мире. Для Римской церкви она состояла в создании «Царства Божия на земле» во главе с папой – наместником Бога. Для Православных же церквей Востока – в том, чтобы через мистическое Богообщение «возвести человека от земли на Небо», создать условия жизни во Христе для членов церкви. К тому же в одностороннем порядке с IX в. папским Римом начали вводиться и заметные догматические нововведения.
Далее, после взаимного отлучения, различия между церквями продолжали нарастать во всех сферах: в богословской догматике, в учении о церкви, в церковной практике. Так что спустя столетия сформировались два разных образа христианства – две религиозные системы существенно разной духовной направленности, разной цивилизационной идентичности. Причем если восточному православию при всем развитии богослужебных и институциональных форм удалось в наибольшей степени сохранить духовную направленность раннего христианства, накапливая опыт духовной
