— Нет.
— Почему?— удивился мужчина искренне.— Свою маску я тоже сниму.
— Не надо,— покачала я головой.— Маски скрывают нашу истинную сущность, забыл? Если мы их снимем, то нам придется стать теми, кем мы сегодня не хотим быть.
— Ты и так знаешь, кто я. Я не притворяюсь.
Сомневаюсь. Все в братстве притворяются кем-то еще, похоронив себя настоящего так глубоко, что, быть может, уже и не помнят о той своей стороне.
— Беван, не надо,— повторила я, отпуская его руку.— Тебе действительно не стоит знать, кто я. Это… небезопасно. Для меня.
— Хорошо. Как скажешь.— Мужчина поцеловал меня вновь.
Поцелуй нежный, мягкий, затягивающий в теплый, темный омут, где нет ни времени, ни обстоятельств. Голова отчего-то закружилась, дышать тяжело, но я ухватилась за плечи Бевана, прижалась теснее, наслаждаясь, несмотря на одежду, этим восхитительным ощущением крепкого мужского тела. И пропустила момент, когда нежность сменилась вдруг настойчивостью требовательной, жадной. Мужчина оттеснил меня от фонтана, прижал спиной к холодному стеклу. Ладони скользнули вверх по корсажу, одна обхватила открытую часть груди, пальцы проникли в ложбинку. О-ох, кажется, первый поцелуй грозит перерасти в первый секс, причем прямо здесь, среди листьев папоротника и пурпурных орхидей в горшочках. Я отвернула лицо, уперлась в мужские плечи в попытке оттолкнуть, но Беван, будто не заметив, начал целовать мою шею.
— Нет…— Не так. Надо говорить твердо, уверенно, чтобы мужчина не принял слабое возражение за кокетство, за показное сопротивление.— Нет, Беван. Я… не могу.
— Дирг с масками, не будем их снимать.— Вторая ладонь опустилась на талию и попробовала пойти ниже, но юбка на кринолине не та вещь, с которой можно справиться легко и быстро.
— Я не о масках.— От ощущения горячих губ на моей шее и руки на груди голова только кружилась сильнее, кожу словно омывало водой теплой, ласковой, и по телу развивалась странная слабость.— Я не могу. Мне нельзя… совсем нельзя.
Беван остановился, поднял голову, разглядывая меня недоверчиво, непонимающе.
— Что значит — нельзя?
Я не знаю, что будет, если я допущу близость с мужчиной. Папа строго-настрого наказывал мне никогда, ни под каким видом не поддаваться соблазну, не идти на поводу у любопытства, не следовать низменным инстинктам. Предупреждал, что страсть, по любви ли или сугубо под влиянием желаний тела, может оказаться для меня губительна, что если я рискну, то могу потерять все, а не только девственность подобно обычным девушкам.
И сейчас я едва не позволила соблазнить себя. Из любопытства.
— Я… Ты же понимаешь?— Чем в таких случаях отговариваются девушки?
— Нет.
— Я должна… беречь себя для супруга.
— Ты собираешься замуж?
— Нет, но… когда-нибудь я выйду замуж и должна прийти к мужу нетронутой.
Недоверие плеснуло через край, и я заподозрила, что на этот маскарад не может приехать невинная девушка, хранящая девственность для будущего супруга.
Беван отступил от меня на шаг, я аккуратно поправила лиф платья.
— Прости, я не хотела вводить тебя в заблуждение, это вышло случайно и…— Мой взгляд упал на стол.
Часть деревянной столешницы заслонял фонтан, но часть малую и на оставшейся я не увидела ридикюля. Я метнулась к столу, с нарастающим ужасом рассматривая свою лежащую одиноко на краю столешницы перчатку.
Ридикюль же исчез. А вместе с ним и кольцо.
* * *
Не может быть. Это просто не может быть!
Под изумленным взглядом Бевана я осмотрела весь зимний сад, проверила каждый горшок, каждую кадку, каждое растение, ощупала дно в бассейне фонтана, даже залезла под стол, хотя опуститься на четвереньки в этой дурацкой юбке оказалось делом нелегким. Куда мог пропасть ридикюль? Я совершенно точно помню, что положила его вместе с перчаткой на стол. Перчатка на месте, а ридикюля и след простыл!
Я пропала. Если я вернусь без кольца, папа узнает о моем побеге на бал. Если узнает, да еще и о потере кольца, то мне страшно представить, в каком отец будет гневе. И Кадиим не простит мне столь вопиющей беспечности и небрежности. Если кольцо отыщется, разумеется. А если нет? Как я буду без верного, преданного хранителя? Сомневаюсь, что в мире еще сохранились настолько древние артефакты, а нынче таких уже не делают. И как вообще можно найти замену Кадииму? Он не просто дух кольца, он мой друг, почти как ворчливый и чересчур заботливый старший брат… которого я подвела.
— Я пропала,— повторила я вслух.
— Роза, да что случилось-то?— Кажется, Беван задавал этот вопрос уже не первый раз, но я не удостаивала его ответом.— Что-то потеряла?
— Да,— призналась я наконец, обводя обреченным взором сад.
— Свою сумочку?
— Да.— Все очевидно.
— Там было что-то ценное?
— Хуже. Бесценное. Очень важная для меня вещь…
— Старинное кольцо с черным камнем?
— Да,— подтвердила я безнадежно и, спохватившись, повернулась к мужчине.— А ты откуда знаешь о кольце?
— Во-первых, я видел, как ты его сняла и убрала в сумочку. Во-вторых, у меня это… хмм, старая профессиональная привычка — сразу отмечаю, сколько на человеке… эмм, ценных вещей, тем более украшений на женщине.
— Ты был ювелиром до вступления в братство?
— Нет.— Беван отчего-то посмотрел на скульптуру.— Я был вором.
— Вором?!— повторила я.
— Но я не трогал твою сумочку и кольцо не брал,— возразил мужчина, верно истолковав мою подозрительную интонацию.— Мне уже давно нет нужды красть драгоценности. И позволь напомнить, что я от тебя не отходил и обе мои руки были на тебе. То есть при тебе. То есть… ну, ты поняла.
Твердое алиби, конечно.
Случайный вор? Но что, по логике, может быть ценного в женской бальной сумочке? Нюхательная соль? Серьезный улов, ничего не скажешь. Значит, не только Беван мог увидеть, как я прячу кольцо в ридикюль.
Я вышла в гостиную, осмотрелась уже там. Заметила у стены секретер, приблизилась к нему. Оставалось надеяться, что вор не успел покинуть особняк. Наверняка кто-то или из гостей, или прислуги.
— Ты хорошо ориентируешься в этом доме?— спросила я, услышав шаги Бевана за спиной. Он ведь точно знал, где в особняке есть укромные уголки, как пройти к зимнему саду.
— Неплохо. Хозяева часто устраивают здесь разные светские мероприятия, не только весенний маскарад.
— Отлично.— Я взяла с секретера чистый лист бумаги и грифель и, обернувшись, сунула мужчине в руки.— Набросай хотя бы приблизительный план дома.
— Зачем он тебе?
— Я должна найти кольцо. Это вопрос жизни и смерти.
