на оба этих вопроса – «да». Однако сделанного не воротишь. Азраэль точно не придет меня проведать, как и Сет. Он не из тех мужчин, которые переступают через желания женщины. Даже если она приняла наиглупейшее решение в своей жизни. Поставив полупустую тарелку на стол, я ложусь на диван и натягиваю шерстяной плед до самого носа. Мне страшно. Это мое единственное оправдание. Я ужасно боюсь за своего малыша. Возможно, однажды Азраэль сможет меня простить, и наш ребенок тоже.
Проваливаюсь в беспокойный сон, и мне снятся демоны, змеи и сумрачный туман. Сначала они пытаются вырезать ребенка из моей утробы, а дальше, когда я держу малыша на руках, отбирают его у меня, и вдруг все оказывается залито кровью. Я с криком дергаюсь и, проснувшись, скатываюсь с дивана. Сердце бешено колотится, мне не хватает воздуха, как бы отчаянно я ни дышала. Звонок телефона пугает меня еще сильнее. Прижав кулаки ко лбу, стараюсь успокоиться. Трезвон не прекращается, и я подползаю к старомодному дисковому аппарату.
– Да, – отвечаю, прислонившись к стене. – Дом графа Карнарвон.
– Тари? – Голос Кимми буквально срывается. – Все в порядке?
– Конечно. А что может быть не так?
Она немного успокаивается.
– Сет здесь, хочет забрать Энолу. Бессмертные скроют Атлантиду от людей и не вернутся как минимум тысячу лет.
– Ты ведь и так это знала. – В голове по-прежнему пульсирует боль. Про тысячу лет мне никто не говорил. Будет ли тогда жив кто-то из наших внуков? Отправится ли он на поиски Азраэля? От боли клубочком сворачиваюсь на полу. Я никогда больше его не увижу.
– Да, конечно… – Внезапно в ее тоне проскальзывает неуверенность. – Как дела у Гора?
– Хорошо. – Кузине необязательно знать, что после ее ухода он ведет себя странно. Что это изменит? Несмотря на то что бог скучает по ней, он все равно не хочет, чтобы Кимми была рядом. Мужчины, что с них взять.
Кузина сглатывает.
– Естественно, у него все хорошо. Прекрасно. – Потом она откашливается. – Сет сказал, ты ждешь ребенка. Это ведь неправда, да?
– Боюсь, правда. – Этот бог хуже сплетниц, следовало попросить его никому не рассказывать.
– От Азраэля?
– А от кого еще? – рявкаю я.
– Извини. Просто я думала, раз у ангелов больше не рождаются дети от смертных женщин и все такое… Энола как-то об этом упоминала.
– Очевидно, она ошибалась. Кимми, я не могу больше говорить. Ужасно устала.
– Конечно. Приехать к тебе? Я готова хоть завтра. Наверняка тебе нужна помощь. Я могла бы привезти Селкет и Гарольда.
– Кимми, мне надо немного побыть одной, – едва не рычу я. Не знаю, почему отказываюсь от ее предложения. Самобичевание ведь не один из побочных эффектов беременности, да? – Я не больна. Пожалуйста, оставайся в Хайклере. Пиши диплом и помогай дяде Джорджу с поместьем. Не обижайся, но я хочу побыть одна. Какое-то время. Я справлюсь. Завтра схожу к врачу. – Может быть.
– Ладно. – Сложно не услышать обиду в ее голосе, но хоть мне и одиноко, прямо сейчас я не вынесу ничьего общества.
– Я тебе позвоню. Пожалуйста, не говори пока родителям. – Тетя Фиона вышлет кавалерию, и не успею я опомниться, как будет оборудована детская, а сама я окажусь помолвленной с каким-нибудь аристократом, чтобы ребенок не родился вне брака.
Положив трубку, я иду в свою комнату. Разжигаю камин, стягиваю спортивные штаны и ложусь в постель. Лампу на прикроватной тумбочке оставляю включенной. Прошлой ночью Азраэль ласкал меня на крыше своего дворца. Руками, языком и… Я переворачиваюсь на бок. Несмотря на огонь, простыни сырые и холодные, а кровать слишком большая для меня одной. Зарывшись лицом в подушку, даю волю слезам. Неужели я буду тосковать по нему каждый день до конца жизни или однажды воспоминания померкнут? Хочешь не хочешь, а мне это еще предстоит выяснить.
Меня будит слабый свет. Камин погас, и в комнате жутко холодно. Снаружи доносятся автомобильные гудки и обыкновенный шум лондонских будней. Требуется пара секунд, чтобы осознать, где я и что случилось вчера. К счастью, ужасных кошмаров мне больше не снилось. Выбравшись из постели, я укутываюсь в одеяло и плетусь на кухню. Ничего съедобного в шкафах нет, зато есть кофе. Засыпаю зерна в кофемашину и заливаю свежую воду. Запах восхитительный, и во мне постепенно просыпается желание жить. Ровно до тех пор, пока не начинает тошнить, и я едва успеваю добежать до ванной, где меня рвет. Позывы сотрясают тело, и в итоге во рту остается только привкус желчи, а я не в состоянии даже пошевелиться.
– Не надо так усложнять мне задачу, мышонок, – бормочу, свернувшись калачиком на холодном кафельном полу, и тону в жалости к себе.
Я скучаю по Азраэлю. Скучаю по теплу Атлантиды, скучаю по Кимми, Гору и Данте. Да даже по Эноле скучаю. Только никого из них больше не увижу. Лишь одна Кимми не позволит вечно держать себя на расстоянии. Не стоило мне грубить кузине.
Когда желудок успокаивается, я выпрямляюсь. Мне не идет хандра, а теперь я несу ответственность еще и за ребенка. Где-то я слышала, что дети многому учатся еще в утробе матери. Моя малышка не должна думать, будто валяться на холодном полу – это нормально. Прополоскав рот, я быстро принимаю душ и переодеваюсь. А потом отправляюсь в ближайший «Sainsbury’s»[19] и покупаю кучу полезных продуктов. Я, конечно, понятия не имею, что с ними делать, но ведь научиться готовить – это не сверхзадача. При мысли о готовке на глаза снова наворачиваются слезы, и пожилая женщина возле овощного прилавка с сочувствием смотрит на меня.
– Мне тоже когда-то не повезло в любви, – негромко произносит она. – А потом я вышла замуж за этого подонка. Это была самая большая ошибка в моей жизни.
Я смеюсь, а она расплывается в улыбке.
– Так-то лучше, девочка. Большинство мужчин не стоят того, чтобы проливать из-за них слезы.
Возможно, она права. Но Азраэль стоит каждой моей слезы.
Я тащу сумки домой и резко останавливаюсь, когда замечаю сидящую на ступенях моего особняка фигуру. Маленькую, закутанную в теплую шубу, с синими волосами и недовольным выражением лица.
– Зачем ты здесь? – рычу я на Энолу. – Вбрызнуть мне яд за то, что предала Азраэля?
– Заканчивай спектакль. Мы обе знаем, что ребенок не от Сета. Может, зайдем внутрь, пока я не окоченела?
– Я хотела побыть в одиночестве.
– Рада за тебя. Я тоже могу придумать себе занятие получше, чем торчать с тобой в холодном особняке. Однако не всем желаниям суждено сбыться.
Тут она
