class="p1">– Я читала, что сейчас на Севере на Аляске лайки на соревновании бегают по снегу в ботинках, – Луша Костина безмятежно уселась на пол рядом с Лордом и обняла его мощную пушистую шею. Ее слова заглушили конец фразы диктора.
– Какие ботинки? Полярные лайки это тебе не болонки, ты что такое сочиняешь? – хмыкнул Олег.
– Эй, погоди! – рявкнул Петр, – дайте мне дослушать. Какая Эрна?
Но было уже поздно. На экране поплыл заснеженный ландшафт. И бодрый спортивный блондин принялся объяснять, где лучше всего в Альпах сейчас кататься на горных лыжах.
Тогда Синица вскочил, постоял с минуту, обдумывая, что предпринять, а потом принялся командовать.
– Луша, включай немедленно компьютер. Ищи новости из Германии! Нет, погоди, лучше я сам, – и бросился к ноутбуку.
– А ты Олежка звони Расторгуеву. Пусть немедленно вытрясет из своих, что стряслось в баварском экспрессе. Давай, давай!
– Да что случилось? – хватая телефон, изумился ничего не понявший Майский.
– Эрна М., врач из Москвы ранена утром неизвестным преступником. Только что сообщили по СиЭНЭН. Попутчик хотел ее защитить и попал под пулю. Насмерть!
– Может, не та? – ахнула Луша, впрочем, ни на что не надеясь.
– Они сказали – в сопровождении сына. Я уже нашел. Да, Луш, ты позвони Куприянову. Вот тебе бабушка, и Юрьев день! Найденов этот умер, дело мы завершили…
Синица открыл, тем временем, Гугл, и прочитал, что к этому времени появилось об утреннем происшествии.
– Утром в Криминальную полицию Мюнхена обратился российский гражданин. Тимур Б. Он сообщил, что, по его сведениям, готовится вооруженное нападение на доктора Эрну М., которая едет после лечения в мюнхенской больнице на курорт вместе с сыном. Полиция связалась с больницей, где подтвердили данные о личности указанной женщины. Специальный наряд, севший в вагон на промежуточной станции, не сумел, однако, вовремя обезвредить преступника. Он что-то заметил, заволновался и начал стрельбу. Женщина ранена, а Тимур Б. погиб. В ответ офицер полиции вынужден был тоже открыть огонь. Нападавший убит на месте. При нем обнаружили документы на имя Антона Найденова сорока трех лет так же, как и его жертва, жителя города Москва. Ведется следствие.
– Больше нет сомнений. Это наша Эрна. Я понятия не имел, что ее все-таки страхует Тимур. Видно, сердце Куприянова было не на месте. Выходит, он выследил кого-то и понял. Эх, нет смысла гадать. Подробности мы могли узнать только у него. И никогда уже не узнаем! Зато, кто такой Антон Найденов, гадать не надо. Это сын полковника. Уж он-то, судя по всему, не раскаивался. Осталось понять, что им руководило, – хмуро выдавил из себя Петр.
– А что с Эрной, как она – тяжело пострадала? – с волнением спросила Луша.
– Состояние средней тяжести. Она потеряла очень много крови.
– Ах, я лопух! – с горечью пробормотал Синица и грохнул кулаком по столу. – Как там Володька меня называет – птичка Синичка? Да нет – ощипанный воробей! Это просто профнепригодность. Ничто иное, черт побери! Мы до сих пор никакого сына Найденовского. Великий боже, да ни в одном глазу! Мы никого не подозревали, ничего больше не заметили!
– Стоп, стоп! Что это я все – мы да мы? Нет, надо – Я! Доктор Мухаммедшина, ее не убили чисто случайно. Тимур там погиб. Погиб! А преступник? Да разве дело, что и он погиб в перестрелке? Его надо было взять! Обезвредить этого гада! Подлец стреляет в безоружную женщину! И пока я.
– Петр Андреевич, ну пожалуйста! Не надо так, мы все, все вместе прошляпили, я… А как Вы думаете, удобно Паше позвонить или лучше его не дергать? – Луша постаралась отвлечь своего шефа, и это ей частично удалось.
– Нет, Пашу пока не трогай. Давай действовать через Георгия. И пусть Расторгуев как можно скорей про этого соберет по сусекам. Его звать Антон. Я помню только, он богатый, сволочь! Он… нет, погоди, Олег дозвонился.
– Георгий Антонович, – услышали они – здравствуйте, с Вами говорит Олег Майский из Ирбиса. Да? Ну конечно, я и не сомневаюсь, Вы меня помните. Видите ли, у нас, к несчастью, плохие новости.
Петр и Луша Костина неслышно подошли к Олегу и взялись за руки. Олег собрался с силами и рассказал все.
47. Пациентка Эрна Мухаммедшина
На этот раз Эрна очень медленно шла на поправку. Ее поместили в огромную многопрофильную больницу на краю Мюнхена, состоящую из разных корпусов. В ней под одной крышей с операционными, лабораториями и палатами имелись даже кафе, магазинчики, газетные киоски, парикмахерская и массажный кабинет. Ходячим тут было, где гулять, для посетителей – залы ожидания и справочные окна. Для иностранных пациентов – специальная приемная с переводчиками. Здесь можно было родиться, прожить всю жизнь, и, не выходя наружу, комфортабельно умереть. В одном из длиннющих коридоров за толстыми стеклянными дверями таился хоспис с палатами, балконами и просторной приемной для родных.
Полиция приходила и уходила. Срочно прибыл незаменимый Зильбер и взял на себя отношения с юстицией. Агентство «Ирбис» вызвалось дать следствию всю информацию, которой располагало.
Эрну оперировали, пулю извлекли, но рана заживала плохо. Огромная потеря крови вызвала сильную анемию. Левая рука плохо слушалась своей хозяйки. Все это вместе с тяжелым потрясением и предыдущими событиями подорвало ее здоровье.
Проходил месяц за месяцем. Георгий Куприянов приезжал и уезжал обратно в Россию. Паша нашел временную работу в фирме, торговавшей недвижимостью, и снял квартиру около больницы. А доктор Мухаммедшина все еще с трудом вставала, чтобы, опираясь на ходунки, немного подвигаться по больничным прогулочным дорожкам и снова в изнеможении лечь.
Пришла весна. Южное баварское солнце быстро согрело все вокруг. Появились крокусы, за ними начали распускаться какие-то желтые нежные цветы прямо на голых ветвях, высаженных повсюду декоративных кустарников. Потом налились бутоны магнолий.
На работу Паша ездил на машине. Это было недалеко, а все же на городском транспорте страшно неудобно. Он собрался взять автомобиль напрокат. Но Куприянов сумел его убедить, что это неразумно, и тут же приобрел сыну подержанный бело-синий Смарт. Теперь Паша приезжал, обедал и шел в больницу. Обычно он что-нибудь с собой приносил. В больнице на редкость рано ужинали – от пяти до шести. И вечером снова хотелось есть.
Они читали вслух. Вспоминали прошлое и стоили планы на будущее. И если погода позволяла, старались понемножку гулять.
Павел проводил время как человек, осознавший свой долг стать взрослым мужчиной. Он работал, ухаживал за больной, был ей поддержкой и опорой, принимал важные решения. Впервые в жизни он взял ответственность за их семью на себя! Это оказалось
