Медленно опустившись на кресло,Максим дрожащими пальцами открыл блокнот, и застыв, понимая, что это не простозаписи. Это своего рода... дневник? Похоже, именно так. Дневник отчима. С однойстороны, неожиданность. А с другой... Максу уже открылось столько странныхтайн, что эта была не такой уж и неожиданностью...
Перелистывая страницу застраницей, почти не вчитываясь в смысл слов и фраз, Авдеев лишь с удивлениемотмечал для себя даты записей. 1978, 1979, 1982, 1984... и так вплоть до 2008.Выходит, что это был даже не дневник, а скорее ежегодник. И как еще можноназвать подобное? Вернувшись вновь на первую страницу, мужчина, выбирая глазамиобрывки фраз, с каждой новой страницей, все крепче сжимал ладони в кулаки, ужеполностью осознавая правдивость истории, но все еще надеясь прочесть в концефразу о том, что это всего лишь шутка... фарс... выдумка... Но не выдумка! Нефарс! И даже не злая шутка! Правда! Все, правда! От первой до последнейстрочки! Жестокая, страшная, щемящая до слез, но именно, правда...
Подскочив с кресла, Максим созлостью отшвырнул на стол дурацкий дневник, и резким движением сгреб всесодержимое стола, что с шумом падающих бумаг и грохотом керамических статуэток,полетело на пол, безжалостно разбиваясь вдребезги. Так же, как в очередной развдребезги разбивалась жизнь Максима.
Сцепив с силой зубы, Авдеев созлостью пошипел:
- Ненавижу! - при этом сметая напол теперь уже многочисленные книги со шкафов, что находились по обе стороныстены.
- Максим? - тихий, обеспокоенныйголос сзади, заставил мужчину в один миг застыть на месте, накрывая с головойвнезапной и чересчур давящей тишиной. Нина. Со своими проблемами, заботами онсовсем забыл о том, что любимая девушка все это время находилась где-то водворе. Ждала. Возможно, беспокоилась. Нет, не возможно, однозначнобеспокоилась. Это было слышно по её тихому голосу, тяжелому и громкому дыханию.Такому, словно, она бежала откуда-то.
А Нина действительно бежала. Тедесятки минут, пока Виктория была в доме, девушка не находила себе места,измеряя шагами беседку, а потом и весь сад, делая вид увлеченногорассматривания территории. Но думала она лишь об одном - чтобы Максиму вочередной раз не пришлось услышать подтверждение жуткого прошлого. Все чтоугодно, только не новая боль... И когда, спустя почти полчаса из дома, словнофурия, выскочила Виктория, даже не глядя по сторонам, Нина сразу бросилась кМаксиму. Но проблема была в том, что с виду небольшой дом, внутри оказалсядовольно просторным и запутанным как для первопроходца.
Ступая на порог, девушка былауверена, что там её встретит Макс. Но его не было. Не было и в ближайшихкомнатах, вроде кухни и гостиной. Несколько раз обозвавшись, девушка методомтыка стала исследовать попадающиеся на пути комнаты, но и там Авдеева необнаружилось. Лишь когда спустя некоторое время на втором этаже послышалсястранный шум, у Нины больше не было сомнений по поводу, где искать Максима.Быстро пробежавшись по лестнице, девушка почти сразу заметила приоткрытуюдверь, и очередной грохот не составил труда, понять, что нужно бежать на шум.
И вот прибежала. И что онаувидела? Максим, стоя спиной к двери, со злостью крушил все, что попадалось емупод руку в этой комнате. Даже не просто комнате. В кабинете. Нетруднодогадаться, что кабинет Старшова. И что... Нина с ужасом поняла, что наихудшиепредположения оправдались, что все именно так, как оно есть...
Тихо позвав Максима, Нина сужасом почувствовала свое бессилие перед сложившейся ситуацией, когда онмедленно обернулся к ней. Стеклянные глаза, невидяще смотрели, казалось,куда-то сквозь неё, вмиг осунувшиеся лицо, упрямо поджатие губы, и страшнаянапряженность и скованность... В несколько секунд руки Нины, казалось,опустились. Но здравый смысл подсказывал, что ей необходимо быть сильной.Необходимо держать себя в руках, и помочь Максиму справится со всем. Неважнокак. Неважно, каким способом, просто поддержать, и помочь. Сделать вес, чтобызабрать хоть частичку его боли на себя...
Громко выдохнув, Нина не говорябольше ни слова, быстро преодолела несколько метров, что разделяли их сМаксимом, и, не видя никакого другого варианта для утешения, просто прижалась кмужчине, крепко обняв его за плечи. Девушка понимала, что слова сейчас излишни.Никакие слова об утешении, или тем более расспросы сейчас не то что неуместны,вообще ни к чему. Максу необходимо лишь почувствовать эту самую поддержку. Вбуквальном смысле этого слова.
Прошло несколько минут, за времякоторых, мужчина, так и не пошевелившись, стоял на месте, не двигаясь. Словностатуя, глядя куда-то перед собой. Лишь его горячее дыхание, что обжигало шеюНины, и громкий, в бешенном ритме, стук сердца, выдавал в нем живого человека.Несколько минут, за которые, Нина сотни раз готова была разрыдаться, нопонимала, что это ни к чему. И потому продолжала, сдерживая свои эмоции, крепкообнимать любимого мужчину, сильнее и сильнее сдавливая свои объятия, словно этомогло помочь справится с бедами. Несколько минут, прежде чем Максим, вочередной раз тяжело выдохнув, поднял-таки опущенные руки, и замкнул их у Ниныза спиной, отвечая на её объятия, при этом опустив голову и уткнувшись ей вплечо с тихим:
- Солнышко, спасибо, что тыздесь...
- Все будет хорошо, -нерешительно подняв ладонь и погладив Макса по голове, переходя на спину,вторила ему девушка, не донимая больше никакими расспросами, дожидаясь покамужчина сам решится на рассказ. И он решился. Еще через несколько минут, он снекой долей грусти и отчаяния, добивал:
- Знаешь, оказывается, оченьбольно осознавать, что в действительности все эти годы жил чужой жизнью... всплошной лжи и предательстве... - не зная, что и ответить на такое, Нина лишь сеще большим воодушевлением стала поглаживать спину Максима, и через некотороевремя он продолжил - я ведь верил этому человеку... Не смотря ни на что... Аон... Представляешь, мой отец, мама и... Старшов учились вместе. Друзья навеки.До тех пор, пока оба не влюбились в мою маму. Тогда она выбрала отца... аОлег... так и продолжал любить её...
- Это тебе Виктория рассказала? -робко уточнила Нина, когда Авдеев замолчал.
- Это мне рассказал дневникотчима, - немного отстранившись, Макс кивнул в сторону стола.
- Дневник? - девушка с некимнедоверием проследила за взглядом Максима, - но ты уверен, что это писалдействительно он...?
- А кто еще, Нин? - уверенный всвоих словах, мужчина, всматриваясь в шоколадные глаза Нины, прошептал - егопочерк, его рука... Все расписано по годам и датам... Все, вплоть до последнегодня...
- И что там сказано про...? -оборвав себя на полуслове, Белецкая замолчала, не зная, как дальше продолжить,и стоит ли вообще устраивать этот допрос, лишний раз, бередя раскрывшиеся раныв сердце любимого. Нужно ли сейчас продолжать начатый разговор? Или стоит уйтипоскорее из этого дома, забывая обо всем?
Нет, сбегать не лучший выход. Ноне Нине решать. Не в праве она сейчас снова пытаться все решить за Максима. Ондолжен сам осознать, что ему нужно. Как ему будет лучше. Уйти и забыть? Илиостаться и выяснить все до конца? Закрыть на все глаза, и попытатьсяпредставить, что ничего этого не было, продолжая жить так, как и жил доэтого... Или принять, как должное, переступая через себя, попытатьсясмирится...
