Когда она пришла в себя, Азфат стоял рядом, сдержанный и спокойный, как всегда.
— Еще не скоро, — произнес он. — Хотя воды отошли уже давно. — Он приподнял голову Элизы, подавая ей какое-то питье и уверяя, что оно не причинит вреда ни ей, ни ребенку, а просто сдержит боль.
Резь прошла, но боль осталась. Время тянулось бесконечно медленно.
Азфат ушел. С Элизой остались Сатима и Гвинет, они прикладывали к ее лбу холодную ткань, убеждали дышать поглубже. Элиза услышала, как Гвинет перешептывается с Сатимой на ломаном французском.
— Почему ушел Азфат?
— Его вызвал Джалахар. — Сатима пожала плечами с обычной для мусульман покорностью судьбе. — Когда рождались его собственные сыновья, Джалахар уезжал из дворца. А сегодня, несмотря на то что ему предстоит бой, он желает знать, почему роды продолжаются так долго и почему она так страшно кричит.
Внизу, у фонтана во внутреннем дворе, Джалахар вышагивал по цветным плиткам и кричал на невозмутимого лекаря:
— Ты же лекарь, величайший из лекарей, египетский ученый! Почему же ты ничего не можешь сделать? Если она умрет, с ней умрешь и ты! Я велю бросить тебя живьем в кипящее масло!
Азфат вздохнул — казалось, угроза его вовсе не испугала.
— Она не умрет, Джалахар. Она страдает не больше, чем положено женщине. Я ничего не могу поделать, потому что жизнь идет своим чередом. Она кричит, потому что ей больно. Ни ты, ни даже великий Саладин не в силах приказать ребенку появиться на свет раньше, чем положено, даже если для этого ты велишь сварить меня живьем!
Джалахар метнул на лекаря гневный взгляд. Азфат подавил усмешку и еле заметно покачал головой. Должно быть, и рыцарь-христианин, и эмир — блистательные воины — спятили из-за этой белокурой женщины.
Азфат задумался. Так устроен мир: сам он был слишком стар и опытен, чтобы поддаться чарам прекрасного лица, но даже его завораживали лазурные глаза пленницы. Она не виновата в этом. Она уже стала легендой среди мусульман и христиан: красавица, которая согласилась выкупить жизнь своего мужа ценой собственной жизни, когда ее муж истекал кровью.
Азфат задумался о будущем. Он видел, что рыцарь-христианин остался в живых только благодаря собственной воле, видел, как он вновь набрал прежнюю силу.
Азфат знал Джалахара, и если эти двое мужчин решат сразиться…
Азфат поклонился.
— Если ты позволишь, Джалахар, я вернусь к женщине и попытаюсь сделать все, что смогу.
— Ступай! — рявкнул Джалахар. Азфат скрыл усмешку и отправился к Элизе.
Несмотря на то, что Элиза считала себя умирающей и не протестовала бы, если бы кто-нибудь решился облегчить ее муки ударом меча, роды были сравнительно легкими. Ребенок появился на свет незадолго до наступления сумерек.
Услышав его первый крик, Элиза настолько изумилась, что с радостью бы вынесла вновь всю пытку.
— Все кончено, тебе остается только натужиться в последний раз, — сказал Азфат.
— Но ребенок…
— Делай, что я говорю, — прервал Азфат. Перерезав пуповину, он вытащил послед.
Элиза видела, как Гвинет обмывает и пеленает новорожденного, и попыталась сесть.
— Гвинет, принеси его мне, прошу тебя!
Гвинет радостно рассмеялась.
— «Его»! Элиза, это девочка — настоящая красавица! Сейчас я вытру ее… у нее уже появились светлые волосы, а глаза — таких синих глаз я еще никогда не видела!
— Девочка! — воскликнула Элиза. — А я была уверена, что родится мальчик!
Гвинет осторожно подала ребенка Элизе. Азфат с интересом наблюдал за ними.
— Она станет красивой и, боюсь, причинит мужчинам немало горя, как ее мать!
Элиза искоса взглянула на Азфата, но непривычная улыбка сгладила резкость его слов. Лекарь объяснил, что сейчас уйдет и что Элизе следует заснуть.
Однако она была слишком ошеломлена этим чудом и любовью к нему, чтобы заснуть. И Элиза, и Гвинет, и даже Сатима были очарованы девочкой, когда Элиза сделала первую неловкую попытку накормить дочь. Прикосновение крошечного ротика к ее груди доставило Элизе невероятное наслаждение, и только от смертельной усталости она позволила Гвинет унести ребенка.
— Она напомнила мне маленького Перси, — произнесла Гвинет.
Элиза печально улыбнулась ей.
— Разве ты не скучаешь по нему каждую минуту, Гвинет? Как тебе удается переносить разлуку?
— Не знаю, — тихо ответила Гвинет, укачивая ребенка. — Я люблю его, по-настоящему люблю… но я была вынуждена покинуть Корнуолл вместе с тобой. Мне казалось, я должна что-то найти, не знаю, что именно. — Она взглянула на Элизу и задумчиво усмехнулась. — Ни о чем не тревожься, Элиза. Спи.
Исполнить этот приказ оказалось очень просто. Элиза не стала задумываться о будущем, о близком или отдаленном. Она прикрыла глаза и погрузилась в блаженный сон.
Глубокой ночью они с Гвинет вновь разглядывали ребенка, восхищаясь им, поражаясь его совершенству.
— Она будет высокой, — уверенно заметила Гвинет. — Взгляни на ее пальчики — какие они длинные! Длинные и гибкие!
— И личико у нее совсем не сморщенное! — с материнской гордостью подхватила Элиза. — Она просто прелесть!
Внезапно дверь распахнулась, и обе женщины испуганно подняли головы.
На пороге стоял Джалахар. Его лицо было напряженным, глаза устремлены на Элизу. Не поворачиваясь к Гвинет, он сделал жест рукой, кратко приказав. «Вон!»
Гвинет была не из тех женщин, что подчиняются приказам любого мужчины. Она взглянула на Элизу, пожала плечами и направилась к двери, но по пути задержалась и слегка коснулась щеки Джалахара ладонью.
— Твое желание — закон для меня, — с заметным сарказмом произнесла она, Джалахар схватил ее за запястье, и его глаза вспыхнули от раздражения.
— Не испытывай мое терпение, женщина, если ты хочешь вернуться в эту комнату.
Гвинет отдернула руку и вышла. Джалахар подошел к постели и сел рядом с Элизой, протягивая к ней руки.
— Я хочу взглянуть на ребенка.
Нелепая паника охватила Элизу; она была слаба, никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной, но никогда не испытывала столь сильного желания защищаться. Она была не в силах выпустить из рук ребенка.
Джалахар обнажил зубы в нетерпеливой усмешке.
— Разве я когда-нибудь причинял тебе вред? — сердито спросил он. — Ты считаешь, что я способен повредить невинному ребенку?
Элиза с трудом глотнула и протянула ему ребенка. Ей не следовало опасаться. Он осторожно принял драгоценный сверток, бережно поддерживая головку ребенка, долго смотрел на крошечное личико, затем разжал кулачок, как делала сама Элиза. Ребенок нахмурился. Джалахар улыбнулся и вернул девочку Элизе.
