Колонна противника прошла Фонтенуа, редуты которого уже израсходовали пули, и приближалась к Калоньскому мосту… Все понимали: если враг дойдет до него, французская армия погибнет…
Беспорядок и паника, порожденные страхом, начали охватывать корпус правого фланга.
Маршал позвал своего адъютанта:
— Скачите к королю, — приказал он ему, — и скажите от меня его величеству, что я умоляю его переехать Шельду с дофином… а я сделаю все, что в моих силах.
Мез ускакал.
Мориц въехал в самую середину огня, как будто желая, чтобы его убили, и приказал д'Эстрэ с его кавалерией атаковать англичан. Д'Эстрэ пошел в атаку, но английская колонна раздвинулась, пушки ее стали палить, и первая кавалерийская линия была уничтожена.
— Вперед! — закричал маршал.
Он сам бросился во главе второй линии с легкой конницей, гренадерами, мушкетерами, но атака эта была отражена, и кавалерия в беспорядке отступила.
Людовик XV голосом и жестами останавливал беглецов.
— Я умру! — сказал он. — Но останусь на том месте, где нахожусь!
Люди собрались вокруг него, но все, по-видимому, было кончено, опасность достигла крайней степени… Людовик мог уже видеть колонну, которая теперь двигалась с оружием в руках: пальба со всех батарей прекратилась на несколько мгновений. Еще десять минут — и сражение проиграно!
Ришелье, ставший адъютантом короля, покрытый потом и пылью, с обнаженной головой, с растрепанными волосами, придворный, вдруг превратившийся в воина, был послан в Фонтенуа узнать, как далеко заканчивается колонна.
Он остановился под редутом, нагнувшись на седле, чтобы выслушать человека, обращавшегося к нему; в руках человека были бумаги, перо и чернильница.
— Подпишите! Подпишите! — кричал он, поспешно подавая перо и бумагу.
— Невозможно! — отвечает Ришелье. — Я не имею права подписать бланк от имени короля.
— Вы его первый адъютант — сегодня приказания короля могут быть подписаны вами.
— Нет, нет! Сведения, сообщенные вами, я должен передать королю. Признаюсь, они драгоценны, но я не могу исполнить вашего требования.
Человек взял другую бумагу, которую держал в левой руке, и подал ее герцогу.
— Прочтите! — сказал он.
На этой бумаге было только несколько строк: «Если герцог де Ришелье хочет сделать мне угодное, он исполнит, не медля, все, чего от него потребует граф де Сен-Жермен».
Эти строки были подписаны маркизой де Помпадур. Ришелье колебался.
— Я даю вам возможность спасти французскую армию и выиграть сражение, — продолжал граф де Сен-Жермен, который и был человеком, говорившим с герцогом, — подпишите! Клянусь честью, что вы можете это сделать без малейшего опасения.
— Дайте! — решился Ришелье. Он взял перо и поставил подпись.
— Теперь будем действовать каждый со своей стороны, — продолжал Сен-Жермен. — Обещаю вам, что возле второго редута в колонне будет пробита брешь.
Ришелье ускакал к королю. Английская колонна, вытянувшаяся вдоль всего поля битвы, оставалась неподвижна. Ядра взрывали землю под ногами лошади короля. Минута была критическая, одна из тех минут, когда честь короля, войска, страны ставится на кон в последней схватке.
Ришелье уехал. Сен-Жермен же бросился направо, быстро повернул к редуту и, вынув из кармана черную бархатную маску, надел ее и вошел в Фонтенуа, где почти половина домов была сожжена или разрушена. Фонтенуа была пуста; все солдаты под предводительством д'Эстрэ ушли, чтобы соединиться с антуаньским корпусом. Мертвые и раненые валялись на земле. На площади, возле церкви, уцелело рядом четыре дома. Сен-Жермен вошел в один из них.
Только он переступил через порог, как раздалось громкое «кукареку!», потом со всех сторон сбежались люди во французских мундирах. Первым показался Тюлип и одним прыжком очутился возле Сен-Жермена.
— Ты действовал? — спросил Сен-Жермен.
— Да, — отвечал сержант.
— Сабина?
— Была похищена.
— А В?
— Идет по ее следам. Все удалось прекрасно!
— Хорошо! — сказал Сен-Жермен. — Хохлатый Петух, я тобой доволен.
Обернувшись ко всем окружавшим его, он сказал:
— Петухи, куры и цыплята! Все вы, удаленные мной с нечестного пути и поставленные на путь чести, все вы, кого я научил, что зло дурно, а добро хорошо, вы должны заплатить мне сегодня ваш долг. Мундиры, которые вы, носите, облагораживают вас. Покажите же англичанам, что могут сделать ваша сила и ловкость!
— Вперед! — ответило двести голосов; штыки и сабли заблистали.
Сен-Жермен обернулся к сержанту и спросил:
— Где он?
— Там, — отвечал Тюлип и указал на дверь.
Сен-Жермен открыл ее и вошел в небольшую комнатку, сняв маску. В этой комнате находился гренадер, ухватившийся за решетку окна и трясший ее изо всех сил, как бы намереваясь сломать.
— Ролан! — позвал Сен-Жермен.
— Жильбер! — вскричал Ролан, обернувшись и подбегая к нему. — Ах! Я свободен наконец.
— Да, ты свободен и будешь сражаться.
— Я хочу умереть.
Ролан хотел броситься к двери, Сен-Жермен удержал его.
— Это я запер тебя здесь, — сказал он.
— Ты? — вскричал Ролан.
— Я хотел спасти тебя до того часа, когда смогу сказать тебе: вперед! Послушай, Ролан, это великая минута. Тебя ждут преданные солдаты, командуй ими. Тебя поведет сержант Тюлип.
— Тот, кто насильно затащил меня сюда и запер?
— По моему приказанию. Но слушай же! Он поведет тебя. Ты нападешь на английскую колонну… Не удивляйся тому, что случится… Дерись, Ролан, ты же французский солдат… А пока ты будешь драться, я пойду освобождать ту, которая страдает! Я встречу тебя победителем, и тебя будет благодарить Нисетта!
— Нисетта!
— Она придет со мной!
— Ты меня обманываешь, ты хочешь мне дать ложную надежду!
— Она жива — я всегда так думал, а теперь имею этому доказательство. Я отправлюсь за ней, пока ты будешь сражаться. Делай, что я тебе говорю! Не думай больше ни о чем, смело иди вперед! Час пробил!
Отворив дверь, Сен-Жермен вытолкнул Ролана в большую залу и закричал:
— Вперед!
Солдаты увлекли Ролана. Сержант Тюлип бежал впереди.
Сен-Жермен, оставшись один, вошел в другую комнату и пробыл там несколько минут. Когда он вышел, это был уже не благородный граф де Сен-Жермен, а Петушиный Рыцарь. Он выпрыгнул в окно. На дворе стояла оседланная лошадь, он вскочил в седло и поскакал прямо к английскому лагерю.
