Когда из дома раздался тут же оборвавшийся Серегин вопль, Вадим понял, что никакую стену он не проломил и никуда, собственно, не ушел. А вот Сергея, пытавшегося помочь ему, бросил.
Воронов обернулся. Мужская честь обязывала мчаться на выручку, однако ясно было, что даже вдвоем с Серегой будет без вариантов. Три мордоворота, не говоря уже о прочих обитателях дома. В милицию? Да где ее, милицию, здесь найдешь?..
А кроме того, на высоком кирпичном крыльце, пристально созерцая Вадима, стоял Игорек. Он деловито вертел что-то в руках, и, как ни слабо разбирался Воронов в оружии и в убийствах, эти движения могли означать только одно. Привинчивание глушителя к пистолету.
Вадим мгновенно понял, что это не игрушки и надо срочно спасаться, пока не пристрелили, как зайца. Он рванул в сторону так, словно туда уходил мяч, который непременно следовало взять. И мячик был взят. Он шарахнул Вадима в левый бок с силой налетевшего автомобиля. Воронова смело с ног, подбросило, перевернуло и ахнуло спиной о плитки двора. Он подумал о том, кто ж его теперь подвезет, такого мокрого и вывалянного в земле, и хотел встать, но тело отказалось повиноваться. Боли не было, только по груди и спине побежали теплые струйки.
«Хвостик» уже спустился с крыльца и шел к нему через двор. Лицо у него было хмурое и сосредоточенное, а пистолет плыл у плеча, глядя дымящимся глушителем вверх. «Контрольный выстрел, — сообразил Вадим. — Так, кажется, это у них называется». Он попытался ползти, и от движения тело словно проткнула раскаленная спица. Его начало неудержимо, судорожно трясти.
Игорек остановился, как-то по-особому развернул ноги, и пистолет, взятый уже обеими руками, прицельно пошел вниз. Потом произошло нечто необъяснимое. Вадим, для которого время совсем почти остановилось, увидел это необъяснимое во всех подробностях. На скуле Хвостика вдруг появилась мокрая красная дырка. А в следующий миг его голова разлетелась, точно взорванная изнутри.
Вадим задергался на земле, пытаясь оглянуться. И увидел, как из густых кустов у забора беззвучно выплыло еще одно привидение. Невысокого роста, жилистое и худое, оно было затянуто в облегающий черный комбинезон, поверхности которого дождь словно бы совсем не касался. На голове у неожиданного явления была маска с прорезями для рта и для глаз. Она скрывала лицо, но все равно чувствовалось, что киллер был недоволен.
А чему радоваться? Тому, что какие-то идиоты вынуждают начать дело раньше намеченного, не дожидаясь, пока из дома уберутся все посторонние?..
Однако сделанного не переиграешь, и киллер внаглую, не скрываясь, двигался через двор. Людям в доме было не до него, и он это знал.
Минуя Воронова, страшный черный человек на секунду остановился, и Вадим снова сжался в ожидании контрольного выстрела, но ничего не произошло. Киллер просто посмотрел на него, и Вадиму показалось, что глаза в прорезях маски были неопределенно-серые, как зола. Наемный убийца зачем-то кивнул ему, точно знакомому… и вдруг спросил:
— Справишься, Вадим Владимирович?..
Вадим судорожно закивал головой, хотя на самом деле был уверен в обратном. Все, что угодно, лишь бы жуткий пришелец поскорее исчез и больше не появлялся!.. Убийца критически посмотрел на него, снова кивнул и проследовал дальше, вполголоса бормоча:
— Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец…
Вадим снова попытался ползти, держа курс на запертые ворота. По светлой плитке двора за ним тянулся след, сразу расплывавшийся под дождем. Потом Вадим потерял сознание.
— Ты кого, сучонок, мать твою, приволок? — повторял Антон и нервно затягивался сигарой. — Ты, крыса, мышь, падла, кого мне подсунуть решил?..
Тонкий шелковый шарфик, разорванный и затоптанный, валялся в углу, по крахмальной белой рубашке расплывались красные пятна. Сергей уже не пытался отпираться или что-то объяснять. Он только всхлипывал и невнятно стенал, скорчившись на полу и прикрывая руками лицо, а Жека и Митяй по очереди пинали его ногами. Делали они это не торопясь, с Удовольствием. Антон думал о том, что теперь Эдуардыч наверняка заставит его лично избавляться от трупов. Это было скверно, — мокрухи Антон не любил. А вот ничего не попишешь: виноват — теперь отдувайся. Да еще потом небось погонит в Москву».
Тут Антон посмотрел поверх голов возившихся охранников, и забытый пепел слетел с его сигары на ковер. У входной двери обретала форму какая-то неясная тень.
И было это последнее, что Антон успел в своей жизни заметить.
Он свалился прямо на спину Жеке. Замешательство длилось долю секунды: оба молодца взвились в пружинной готовности, лапая наплечные кобуры.
И сейчас же взвыли в два голоса, почти одновременно обрушиваясь на пол и хватаясь за простреленные коленки. Один за левую, другой за правую.
Киллер скользнул к ним от двери не вполне понятным движением, которое глаз не мог расчленить на шаги. Сережа пытался подняться, плача, задыхаясь и размазывая по лицу кровь. Увидев черного человека, он ахнул и влип лопатками в стену. Наемный убийца дернул головой и стволом в сторону двери, коротко прошипев:
— Брысь!
Сергей неуклюже проелозил мимо него, пластаясь по стене, и сорвался бежать. Ноги подламывались. Он почти вывалился наружу и вцепился непослушными пальцами в перила крыльца, жадно глотая воздух пополам с каплями дождя. Когда он рассмотрел, что делалось во дворе, его вырвало на гладкие каменные ступеньки.
Киллер подошел к двери ванной и вежливо постучал.
Тетя Паня полировала на втором этаже импортное биде. Услышав, как внизу дурными голосами завопили Жека и Митяй, пожилая женщина грузно поднялась с колен и встревожено выглянула из санузла. Почти сразу мимо нее, опять-таки оставляя следы, пронеслась мокрая и вконец ополоумевшая Камей. Жалобно мяукнув, кошка бросилась в дальнюю спальню и юркнула под кровать.
Все сделалось ясно.
— Довели кисоньку! — грозно сказала тетя Паня. Вооружилась для верности вьетнамской метлой и двинулась вниз.
Работала она здесь вторую неделю. Хозяин коттеджа был мужик щедрый и в общем-то неплохой. Не пьянствовал, не водил в дом накрашенных малолеток, предпочитая элегантных взрослых подруг. Ну там, иной раз матом запустит, так кто ж без греха?.. А вот охранников, стороживших дом, тетя Паня ох не любила. И мучить безответную животную она ни в коем разе им не позволит. Она на них Валентину Эдуардовичу нажалуется;
Она такой скандал им устроит!..
Когда она спустилась вниз, Жека и Митяй уже не орали, а еле слышно скулили, чтобы ненароком не привлечь нежелательного внимания. И шаловливые ручонки больше к кобурам не тянулись. Парни как-то сразу сообразили, что такая попытка закончилась бы вполне однозначно.
Тетя Паня перешагнула последнюю ступеньку и на время потеряла дар речи, обозревая открывшийся натюрморт. Антон, умудрившийся не запачкать светлого костюма, лежал на полу и неподвижно смотрел в потолок сразу тремя глазами. Третий, нештатный, красовался у него точно посередине лба. Тонкая сигара дымилась рядом с рукой, от нее по синтетическому ковру начал уже расползаться черный кружок. Очки Павла Адриановича поблескивали из-под раковины в ванной. Спортивный врач застыл в индийской позе плуга, высунув голову между колен. Валентина Эдуардовича тетя Паня обнаружила не сразу. Потом нашла взглядом его ноги, свисавшие через край ванны.
