– Где леди Армстронг? – спросил Чарльз, входя через парадные двери.
– Она ушла на прогулку, милорд, – ответил Феннел.
Чарльз кивнул и ушел в гостиную, зная, что здесь он с ней не встретится. Он не хотел ее видеть, не хотел находиться в ее компании. Разбитое камнем окно и сожженный автомобиль потрясли его. Но едва ли не хуже было то, что он увидел свою жену, упавшую в рыданиях на колени на глазах у него и прислуги.
Услышав шум, он выглянул в окно и увидел, что это приехала Виктория.
При виде ее он улыбнулся и уже не мог дождаться, когда останется с ней наедине. В комнате витал запах сигар и горелого торфа. «Будь проклята Арабелла, которая запрещает открывать окна на первом этаже для проветривания», – подумал он. Быстро подойдя к французскому окну, он распахнул его, чтобы впустить в комнату немного свежего воздуха к приходу Виктории.
Феннел проводил ее в гостиную.
– Чарльз! – воскликнула она с порога и, подойдя к нему, поцеловала. – Какое ужасное потрясение для вас! Я только что заезжала в Хантерс-Фарм, и леди Маргарет рассказала мне про твой автомобиль. И про камень, брошенный в окно! Меня вообще удивляет, что никто не пострадал!
– Им плевать на это, Виктория, даже если бы кто-то и пострадал.
– А полиция не догадывается, кто это мог быть?
– Нет – впрочем, как всегда. Такое впечатление, что злоумышленники прокрались сюда под покровом ночи, сделали свое черное дело, после чего снова растворились в темноте так, что их никто не видел. Однако Феннел утверждает, что заметил, как накануне днем здесь околачивался этот головорез Макграт. Это один из крестьян, которых я выселил, и он вообще не имел права находиться на территории моего поместья. Феннел сказал ему, чтобы тот убирался. Знаешь, этот Макграт – очень жестокий тип. Я, разумеется, рассказал в полиции о том, что видел Феннел, и они пообещали допросить Макграта по этому вопросу.
– И что же ты теперь собираешься делать, Чарльз? Ведь что-то делать нужно, пока кто-то действительно не пострадал.
Чарльз некоторое время сидел задумавшись.
– Ты знаешь про Закон Виндхэма, который недавно приняло правительство?
– Конечно.
– Мне посоветовали воспользоваться им и продать поместье.
– Понятно! – охнула Виктория, которая хоть и была шокирована, но понимала, что в этом есть своя логика.
– Арендаторы должны за деньги правительства выкупить свою землю и одновременно избавиться от меня.
Виктория встревожилась.
– Но ты ведь никогда не продашь поместье Армстронгов, правда?
– А я уже начал задумываться – почему бы и нет? Мы много месяцев не получаем от него никакого дохода, мы испытываем серьезнейшие финансовые трудности. Если я продам землю, все мои проблемы будут решены, и к тому же мне не придется больше иметь дело с этими мерзавцами.
– Ты должен очень тщательно обдумать то, что собираешься сделать, Чарльз. Поместье Армстронгов принадлежало твоим предкам столетиями. И как насчет Пруденс и Пирса?
– Понятное дело, что я оставлю за собой дом и земли вокруг него, а сам больше времени буду проводить в Лондоне.
– А что думает по этому поводу Арабелла?
– Я этого с ней не обсуждал. И ты единственный человек, который об этом знает.
– Чарльз, а ты не думал, что обсудить нужно? Это ведь и ее решение тоже.
– Полагаю, что нет, Виктория. Больше уже нет.
– Я не понимаю.
– Думаю, что между мной и Арабеллой все кончено.
– Чарльз!
– Я также думаю, что мы больше не можем выносить друг друга.
– А она в курсе?
– Нет. Я ей ничего не говорил. Мы с ней в последнее время спим в разных спальнях и практически не общаемся.
– Я знала, что у вас с ней существуют проблемы, но ведь подобное имеет место во многих семьях.
– За исключением вас с Гаррисоном? – Он бросил на нее насмешливый взгляд.
– Я бы так не сказала! Мы с ним расходимся во мнениях на очень многие вещи.
– Правда? – с интересом спросил он.
– Конечно. Недавно был как раз случай, когда наши мнения разошлись полностью и мне пришлось уступить ему, потому что я знаю, насколько это для него важно. Мы с ним возвращаемся в Америку, Чарльз.
Эта новость буквально оглушила его.
– Когда?
– Очень скоро. Гаррисон уже занят приготовлениями к отъезду. Можно было бы подумать, что это я должна рваться обратно домой, но, как это ни странно, уехать хочет именно Гаррисон. Иногда мне кажется, что из нас двоих он в большей степени американец, – небрежно усмехнулась она.
– Виктория, вы не можете уехать! – внезапно выпалил он.
– Боюсь, что мы все же уедем обратно в Ньюпорт.
– Но… но что же я буду делать, если вы уедете? – в панике воскликнул он.
Она выдавила из себя улыбку:
– Я уверена, что ты прекрасно справишься с этим.
– Нет, ты не понимаешь!
Арабелла возвращалась с прогулки по парку, когда заметила, что французское окно в гостиной распахнуто. Она про себя выругала нерадивую прислугу. Сколько раз она повторяла им, чтобы не оставляли двери и окна на первом этаже открытыми. Она быстро прошла через лужайку к патио, поднялась по крутым ступенькам и обошла балюстраду. Подойдя к французскому окну, она уже хотела захлопнуть его, когда неожиданно услышала голоса. Она замерла и прислушалась, а уже в следующий момент узнала их – это были Чарльз и Виктория. Она прислонилась к стене за створкой окна и стала слушать.
– Виктория, я влюблен в тебя! – с чувством сказал Чарльз.
Виктория сидела ошеломленная, не в силах сказать ни слова.
Чарльз потянулся к ней и схватил ее за руку.
– Виктория, я люблю тебя. Я всегда любил тебя.
– Чарльз!
– Ты сейчас единственное, что меня заботит в этой жизни. Поместье, Арабелла, даже этот дом больше для меня ничего не значат. И я люблю лишь тебя.
Внезапный порыв ветра ворвался в комнату через открытое окно, разбросав по комнате писчую бумагу.
Вздрогнув, Виктория и Чарльз оглянулись на разбросанные листы. Чарльз встал, подошел к французскому окну и сначала закрыл его, а потом и запер на щеколду.
Арабелла осталась стоять за окном, прижавшись спиной к стене. Затем она попробовала приблизиться к закрытой створке окна, но больше ничего услышать не удавалось. Развернувшись, она быстро спустилась по ступенькам с террасы и в трансе бесцельно побрела куда-то в парк.
Чарльз вернулся к Виктории и снова сел рядом с ней.
– Я этим признанием застал тебя врасплох, – сказал он, заметив выражение ее лица.
