— Уверен?
— Уже переиграли, — сообщил Яфет.
Прозвучал новый сигнал.
Целенгук и Акша переступили порог вместе. Они, как всезнали, поддерживали плотный контакт на протяжении последних двух сотен лет,усиленно добиваясь если не слияния разумов, то хотя бы умения при желаниивидеть глазами друг друга, а также складывать накопленную информацию в общуюкопилку мозга. А последней целью их был коллективный разум, что позволил бывсем людям приобщиться к бессмертию…
— Остался только Олег Богоборец! — воскликнулЯфет. — Я надеюсь, что не опоздает. Если же кто опоздает или не придет,то… все предупреждены, мы начинаем заседание Совета без них. Наши встречи и такслишком редки, чтобы их переносить из-за чьей-то неявки…
Аттила и Ганзард переглянулись. Обычно Яфет называл ОлегаВещим, ревниво напоминая о его невысоком статусе мелкого князька в забытомславянском племени, хотя Олег побывал не только князьком… однако сейчаспочему-то назвал богоборцем. А Яфет, как известно, никогда ничего ни говорит ине делает случайного…
Впрочем, понятно. Ведь Башня-2 — вызов Богу, вызов егоосновной заповеди.
Прозвучал сигнал, Аттила возбужденно потер руки:
— Олег… Чую, будет драка!
Яфет загадочно смолчал. Двери, настроенные на автоматическоераспознавание, раздвинулись. По ту сторону стоял высокий подтянутый человек впятнистой униформе десантника.
Яфет сказал торопливо:
— Хочу представить высокому вниманию Совета человека,моего помощника. Он руководит всей технической частью операции. ГенералКропоткин ждет от вас указания начать строительство Башни-2!
Аттила поморщился, слишком много полномочий Яфет отдаетсвоим помощникам, Целенгук и Акша молчали, неподвижные как статуи, а Россохапопятился и почти незаметно выскользнул за дверь.
Кропоткин переступил порог. Щека слегка дернулась, когдаРоссоха прошел мимо, не удостоив его вниманием, но глаза смотрели прямо, а вКуполе коротко поклонился и застыл в недвижимости.
На него посматривали искоса, оценивающе. У каждого сотнипомощников с разной степенью доверия, однако Тайный открывается другим только вслучае крайней необходимости. А Яфет доверяет своему помощнику настолько, чтооткрывает ему даже остальных…
Ганзард сказал возбужденно:
— Если этот экран не врет… сюда приближается человек.Голова как факел, осанка, разворот плеч… глаза зеленые…
Яфет потер руки:
— Отлично!.. Значит, все в сборе.
А Кропоткин дернулся, из него вырвалось:
— Что?.. Это тот десантник, который… правая рука ОлегаВещего?.. Он… кто?
Тайные переглядывались, улыбались. Яфет объяснилснисходительно:
— Это сам Олег. В его духе. Я бы назвал этотеатральными фокусами, если бы это не шло как раз от его неприятия любойпышности… Он никогда не появляется как Тайный, а всегда лишь как помощник,телохранитель, курьер…
Кропоткина даже отбросило к стене, как волной взрыва. Рукаего метнулась к поясу с пистолетом. На лице сменялась целая гамма чувств,наконец, скрипнул зубами:
— Но как он… миновал внешнюю охрану?
Яфет сказал с кривой усмешкой:
— Это тоже в духе Олега. Он не любит, когда встречают соркестром.
Дверь распахнулась. В проеме появился этот враг, зеленыеглаза цепко ухватили всю картину в Куполе. Пятнистый костюм десантника сиделкак на нем подогнанный, на поясе висела пустая кобура. Кропоткин всмотрелся, норукоять из кобуры не торчит, точно.
Олег перешагнул порог, глаза сразу же начали искать кого-товзглядом.
Кропоткин крикнул торопливо:
— Закрыть дверь!.. Немедленно закрыть дверь!
Олег с недоумением оглянулся. По ту сторону двери началамедленно опускаться толстая стальная плита. На долгий страшный миг Кропоткинупоказалось, что вот сейчас этот опасный враг метнется обратно, в прыжкераспластается по полу и успеет проскользнуть под массивной плитой, которую непробить никаким снарядом…
Но супердесантник, он же самый таинственный из Семи Тайных,все еще стоял, явно растерянный, как, впрочем, и все остальные.
Кропоткин сделал пару коротких вдохов-выдохов, очищая мозгот страхов. Он победил, а этот кошмар, за которым он охотился последнюю неделю,сам явился ему в руки.
— Дорогие учителя! — выкрикнул он привычнымсильным командирским голосом. — Я… я поздравляю вас! Спешу объявить, что сэтой торжественной минуты свершилось то, о чем мы все мечтали так страстно!..Все кончилось… История Руси… или России, кончилась. Отныне ее история будетчастью мировой истории. И она, Россия, вместе с другими народами будетопределять, лепить облик нового народа… Дорогой Учитель, дорогие Аттила,Ганзард!.. Я вижу на ваших светлых челах недоумение?
Коренастый толстяк со смуглым мясистым лицом покачалголовой:
— Да, есть некоторое.
— Сегодня, — сказал Кропоткин страстно, —Россия с победой дошла к финишу! А сколько стран и народов не дошли? Половцы,печенеги, гунны, готы, ассирийцы, персы, ацтеки — их не счесть, как не счестьпавших царств и стран. Мы — дошли. Как дошли немцы, финны, курды, юсовцы,норвежцы… Но теперь будет только единое человечество! С едиными ресурсами…
Чей-то насмешливый голос сказал четко:
— Главное — с единым правительством. Не так ли?
Кропоткин все время поглядывал на Олега, но голос раздался сдругой стороны. Кропоткин быстро обернулся. Его взгляд скрестился с прямым, каклазерный луч, взглядом Ганзарда.
— Да, — ответил Кропоткин с вызовом. — Ноесли думаете, что это я собираюсь стать диктатором, то ошибаетесь! Правитьмиром будете по-прежнему вы. Я только дал последний толчок… чуть ускорилпрогресс! Я по-прежнему буду обеспечивать вашу безопасность, я буду следить заразоружением, я буду делать всю грязную работу, которой вы побрезгаете… как иделал всегда.
Яфет поднялся, огромный и костлявый, простер руку к двери:
— Мне не нравятся твои слова, но еще больше не нравитсявот это! Что это значит? По ту сторону седьмой член Совета — Россоха!
Кропоткин выпрямился, лицо напряглось:
— Сейчас все силы, что в нашем распоряжении, получилиприказ действовать. Но среди нас есть один человек, который грозился наложитьвето на решение Совета! Сейчас он это сделать не в состоянии…
Яфет смотрел пристально, но промолчал. Аттила заворочался вкресле, проговорил с усмешкой:
— Почему?.. Он здесь. Давайте спросим у него самого!Взгляды обратились в сторону Олега. Тот застыл в странной напряженной позе,словно начал делать шаг и забыл о нем. Лицо его было застывшее, он словноприслушивался к чему-то. Глаза невидяще смотрели в одну точку.
