Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
К всеобщему удивлению, в июне 1953 г. после недолгого ухаживания эта не подходящая друг другу пара сочеталась браком. Мура была свидетельницей. Отец Алексы прислал телеграмму: «Сэр Александр слишком стар для моей дочери»[849]. Этот брак был ошибкой – не обязательно для Корды или Алексы, а для Муры. Как только Алекса стала хозяйкой в доме Корды и перестала быть протеже Муры, она начала самоутверждаться и вытолкнула Муру. Попытки Муры руководить ею или давать ей советы стали расцениваться как нахрапистость. Она по-прежнему была в списке гостей на званых ужинах у Корды, но не так часто была звана на них или получала не такой теплый прием, как раньше[850].
Корда заплатил обычную цену за то, что связался с женщиной гораздо моложе себя, – ту же цену Горький заплатил с Мурой. Алекса иногда уставала от своего старого и теперь уже нездорового мужа и упархивала на свои тусовки. Она сблизилась с его молодым племянником Майклом. Тринадцатилетнему мальчику, который был так потрясен в 1947 г. встречей с Мурой, теперь было за двадцать, и по возрасту он был ближе к Алексе. Они привязались друг к другу, несмотря на предостережение отца Майкла. Между ними не было сексуальных отношений, они были близкими друзьями, и Майкл прикрывал отлучки Алексы. Корда ревновал, и им было запрещено видеться наедине.
Этот брак просуществовал так долго, сколько было нужно, и этим сроком стали три года. В конце января 1956 г. сэр Александр Корда умер от болезни сердца, которая беспокоила его много лет.
Глава 26. Конец всего. 1956–1974 гг.
Май 1963 г., Лондон
Мура раздвинула тяжелые портьеры и посмотрела в вечернюю тьму, приблизившись к стеклу, чтобы не мешало отражение в нем ее собственных блестящих в свете лампы глаз. В Кенсингтоне царило цветение начала лета, придавая позднему вечеру глубокую синеву и заволакивая его дымкой, которая висела над крышами. Под ее окном пролетали такси, и ночные автобусы с усилием ехали по прямой как стрела теснине Кромвель-Роуд, шумно меняя передачи при приближении к станции Эрлз-Корт.
Жить за городом очень хорошо, но Муре нужен был город как воздух. Там жизнь. Это была хорошая вечеринка, приятный вечер, когда ты чувствуешь единство с миром.
Она весело напевала себе под нос. Отражение в стекле улыбнулось ей в ответ. Такое изменившееся лицо. Глубокие морщины, огрубевшие черты лица и седые волосы, заколотые и покрытые лаком в форме короны, серебряными волнами стекающей назад ото лба. Но глаза были все те же – сияющие, как драгоценные камни, кошачьи, которые когда-то смотрели на снега Йенделя, залитые лунным светом, в другом веке.
Ее дыхание затуманило холодное стекло. Действительно хороший вечер для тусовки.
Позади нее звон бокалов и шум голосов внезапно сменился взрывами смеха и вернул Муру к действительности. Она позволила занавесу над прошлым упасть и вернулась в комнату. Смех вызвал Питер Устинов – он стоял на коленях, исполняя роль королевы Виктории, молящейся за победу в Бурской войне; это была часть шарады, основанной на фашистском фильме Ohm Krüger. Поразительный имитатор, он легко включался в напыщенные разглагольствования заглавной роли и выходил из нее[851]. Залпом выпив еще порцию джина и закурив еще одну сигару, Мура стала пробираться через толпу; люди расступались перед ней, и она заняла свое место в ее центре.
Они все были здесь – все ее лучшие друзья. Очаровательный сын Клопа Устинова Питер, восходящая кинозвезда и один из самых дорогих друзей Муры. Гамиш Гамильтон и его жена Ивонн были ее постоянными гостями, как и Джордж Вейденфельд. Барон Боб Бутби, скандальный пэр от партии тори, был еще одним постоянным гостем. Представляя собой гору плоти с двумя сердито глядящими глазами, Бутби обладал непомерным сексуальным аппетитом. Его привлекали и женщины, и мужчины, и он обладал эклектическим вкусом; в число его возлюбленных входили Дороти Макмиллан – жена премьер-министра, и совсем недавно (если верить сплетням) – гангстер Ронни Крей[852]. Бутби считал Муру «одной из самых удивительных и проницательных женщин, которых я когда-либо знал, и своим лучшим другом»[853].
Писатели, актеры, режиссеры, дипломаты – все пришли на вечеринку. Старые друзья и новые, но никого с тех далеких «йендельских» времен. Те давно уже умерли – Мериэл умерла несколько лет назад, опубликовав мемуары, в которых заново переживала те дни на отдыхе, цитируя стихотворение Гарстино «…о, если б в Йенделе быть вечно…». Все умерли, ушли. Теперешний мир – новый, и другие миры ее памяти тянутся из тех времен в эти.
Гости громко разговаривали, смеялись и выпивали океаны напитков. Всем им были рады; в конце концов, они заплатили за это. На самом деле они не собирались платить, но тем не менее пропивались их деньги.
* * *
Для Муры настали тяжелые времена. После смерти Алекса Корды в 1956 г. у нее больше не было постоянной работы, которая увеличивала бы ее доходы от издательской деятельности.
Ей немного помогал театральный импресарио Хью Бомон – король лондонской театральной жизни. Он часто заключал сделки с Александром Кордой; актеры, находившиеся у него по контракту, но не используемые сэром Алексом, отдавались Бинки взаймы для игры в его пьесах. Бинки был известен своей финансовой хитростью и чрезвычайной щедростью, и после смерти Корды он помогал субсидировать доходы Муры[854].
Были и другие ценные контакты, и Мура продолжала работать в фильмах с другими продюсерами и режиссерами, берясь за любые случайные работу и задания, какие только можно. В 1959 г. она была техническим консультантом в фильме «Путешествие» (с Деборой Керр и Юлом Бриннером) – драме, происходящей в коммунистической Венгрии. В 1961 г. Питер Устинов дал ей крошечную роль в своей комедии «Романофф и Джульетта» – роль поварихи Кивы. Продюсер Сэм Шпигель и режиссер Дэвид Лин, которые симпатизировали Муре, взяли ее на работу исследователя для фильма «Лоуренс Аравийский». Она часто была связующим звеном – ее обширная, тщательно сплетенная сеть друзей и знакомых приносила ей много разовой работы. Когда у Лина впервые появился порыв превратить роман Эдварда Моргана Форстера «Поездка в Индию» в фильм, он попросил Муру обратиться к Форстеру, который был в числе ее друзей, и попросить его продать права на съемку фильма. Он отказал ей, как отказывал всем. Форстер был «просто в ужасе от кинематографа», как считал Лин[855].
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
