дает мне презервативы, думая, что я ими воспользуюсь, если представится случай. Ох, папа, если бы ты только знал…
Из открытой форточки доносились звуки дождя, и в комнате стало свежее. Нездоровый запах выветрился, и лишь мокрое пятно напоминало о случившемся. Я выключила потолочное освещение и зажгла тусклую лампу в коридоре, которая не светила на спальное место, но при этом служила достаточным источником света, чтобы видеть окружающую обстановку.
Шандор посапывал на диване, отвернувшись к спинке, и я вдруг ощутила дикую усталость и желание прилечь рядом. Но обнаженная спина Шандора напомнила мне еще об одном незаконченном деле. Я должна была одеть на него футболку. Чтобы скрыть цепочку.
Это мероприятие потребовало от меня усилий, потому что одевать спящего не самая легкая задача. Но когда я с этим справилась, порадовалась вдвойне – в результате моих стараний, высвободилось немного места, чтобы я смогла лечь между Шандором и спинкой дивана.
Я прикорнула рядом и опустила голову на его плечо. Он пошевелился, но не открыл глаза. Его рука легла мне на спину, и я как будто оказалась в его объятьях. Таких уютных и таких родных! Его сердце, к которому я прижалась, исправно отбивало такт, и стучало в унисон с моим. Мы стали единым целым. Хотелось спать, но было жалко потратить драгоценные минуты «свидания» с Шандором на сон. Ведь это первая и последняя ночь с ним.
Но усталость сморила меня, и я уснула – также неожиданно, как и в первый раз. Но любое движение Шандора пробуждало меня, я присаживалась и проверяла, не мутит ли его, и убедившись, что ему ничто не угрожает, снова опускалась рядом и засыпала. Но в три часа ночи ему стало плохо, и я подставляла таз и придерживала его волосы, чтобы они не запачкались. А потом все убрала, и вернулась на свое укромное место. За окном громыхала гроза, но она нисколько не помешала мне заснуть. Скорее наоборот – убаюкала и отгородила от других посторонних шумов.
В пять часов зазвонил будильник, но я была не в силах встать и выключить его. Не открывая глаз, я пыталась разбудить Шандора, постукивая ему по груди, и кажется призывала его вставать и ехать на вокзал. Но он бросил: «К черту поезд!», – вынул из-под наших голов подушку и положил ее сверху. Стало значительно тише, звенящая трель перестала раздражать слух, и мы уснули.
А потом мне приснился сон. Мы вместе с Шандором стоим на подсолнуховом поле, светит яркое солнце, мои волосы распущены и укрывают плечи с двух сторон. Шандор гладит их руками, притягивает к себе, вдыхает их аромат и целует, как если бы это были мои руки.
– Ты божественна, – произносит он с чувством, и в этот момент я открываю глаза.
Передо мной Шандор, который лежит рядом на диване и делает все то, что мне только что снилось. За окном рассвело, но льет дождь и в комнате сохраняется хмурость и полумрак. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а потом глаза его округляются, рот приоткрывается и все его лицо вытягивается словно дыня-торпеда. Он делает пугливое движение назад и с грохотом падает на таз, который стоит под диваном. Я резко поднимаюсь и заботливо тяну к нему руки, словно пытаясь его защитить.
– Шандор, ты не ушибся?
Слобода, сидя на полу, быстро оглядывается по сторонам, смотрит на таз, на меня и испуганно говорит:
– Что ты здесь делаешь?
Но выражение его лица снова меняется, и я понимаю – сейчас его стошнит. Я быстро подхватываю таз и подставляю ему. Он забирает его у меня, раскачиваясь поднимается на ноги, вместе с ним торопится в ванную и уже там перестает сдерживать свои позывы.
Я посмотрела на часы. Восемь. Вспомнила, что происходило три часа назад, и с охватившей меня беспомощностью подумала, что же теперь будет. Поезд ушел. А когда следующий? Я жутко хотела спать, но время для сна закончилось. Нужно приводить Шандора в порядок. Он пропустил не последний поезд до Сочи, будет и другой.
Я развела в стакане воды лекарство, которое привез отец, и стала помешивать его ложкой. В ванной наступило затишье, и я напрягла слух, чтобы различить хоть какой-нибудь звук.
– Шандор, ты как? – подходя к двери, спросила я. – Могу я войти?
Послышался шум воды из сливного бачка. А потом Шандор включил кран в раковине. Он не отвечал, но раз подал признаки жизни, я решила не входить. Я вернулась к столу и заглянула в стакан. Его содержимое растворилось и было готово к приему.
Шандор вылетел из ванной и прямиком направился к будильнику. Поднял его, сверил часы на руке с ним, но все еще не веря своим глазам, рванул в сторону штору и посмотрел на улицу. Из-за пасмурной дождливой погоды в комнате стало ненамного светлее.
– Часы показывают верное время? – продолжая сомневаться, спросил Шандор, оборачиваясь ко мне.
– Да.
Он сжал губы и вздул ноздри.
– Как давно ты здесь?
– Со вчерашнего вечера.
– Почему ты меня не разбудила?!
– Я будила. Но ты послал поезд к черту и продолжил спать.
Он мне не верил. И злился, злился на меня. А чего я ждала? Что он обрадуется, что пропустил поезд и использует это как предлог, чтобы остаться? Я молчала и не хотела оправдываться. Я устала. Эта история для меня окончена, мне нужно вернуться домой и учиться жить заново.
– Ты знаешь, когда следующий поезд? – спросила я.
– В двенадцать.
– У тебя есть время, чтобы прийти в себя и уехать в полдень. Выпей это. Должно помочь.
Я протянула ему стакан.
– Что это?
– Это помогает при рвоте. Не сразу, но помогает.
Шандор немного успокоился и сделал несколько глотков Его лицо перекосило. Должно быть, питье не очень вкусное. Но кто сказал, что водка лучше?
– Выпей до дна. Я еще наведу.
Шандор, преодолевая отвращение, допил стакан и поставил на стол. На глаза ему бросилась моя записка, и он прочел ее, не беря в руки.
– Почему ты не ушла, если написала записку?
Он поднял глаза и испытующе посмотрел на меня. Ох, как хорошо я знала этот его взгляд. Он проникал в самую глубь и отыскивал там правду, которую я бы хотела скрыть. Но что я могла сказать? Что хотела от него ребенка и решила его соблазнить?
– Тебе стало плохо, и ты нуждался в моей помощи.
Ему и сейчас было не хорошо, и он поспешил к дивану. Его качало и в том, как он плюхнулся на
