Корт-Йорр Хельца тем временем стукнулся грудью о столб, на котором была установлена колодка. Шея его напряглась, он завертел ею, стирая кожу об острые грани дерева. В глазах появилось сосредоточенное ожесточение.
– А-а-а-а-а…
Скаринар обернулся к Эльге.
– А теперь я убью его вой. Вот так.
Он щелкнул пальцами, и Корт-Йорр потерял голос. Он все так же открывал рот, все так же судорожно выталкивал из себя боль и воздух, но вместо воя теперь выходило едва слышное сипение. Тум-тум-тум – не останавливаясь, били в помост ноги. Шея ходила в колодочном круге, все больше брызгая кровью. Хрустнула, выворачиваясь вбок челюсть.
В выражении лица не осталось ничего человеческого.
– Ну, пожалуй, хватит, – постояв, объявил Скаринар.
Он кивнул, железо убралось с Эльгиной щеки, Корт-Йорр Хельца обвис в колодке. Тум! – в последний раз стукнула нога. А Эльге казалось, крик все еще сплетается перед ней узором из белены и бересклета.
– Сюда, – позвал ее к очередному пленнику Скаринар. – Представь, здесь совсем мальчишка. Тебе будет его жалко.
– Корт-Йорр Хельца казнен! – выкрикнул кафаликс.
Эльга качнулась.
– Мне всех жалко, – прошептала она.
– А кто тебя просил кочевряжиться? – Скаринар нетерпеливо замахал рукой. – Ну же, не заставляй меня злиться.
Стражник подтолкнул ее вперед.
– Я…
– Ты посмотри.
Скаринар дернул рычаг. Кто-то из стоящих у помоста выкрикнул:
– Мальчишку-то зачем?
Мастер смерти резко выпрямился.
– Я же вас не спрашиваю, зачем вы пошли против меня? – сказал он. – Теперь ждите своей участи. Или хотите, чтобы я убил всех вас сразу?
Установилась звонкая тишина.
Эльга стояла, сжав зубы. В колодке действительно находился совсем мальчишка, лет десяти-одиннадцати, черноволосый, с браслетиком от водяной да ночной нечисти на запястье. В глазах его дрожал страх.
– Имя? – спросил Скаринар.
– Дяденька кранцвейлер, – запричитал мальчишка, – отпустите меня, пожалуйста, меня дома мамка ждет. Я больше не буду!
В его букете были береза, липа и клен. И жалость к себе, и ужас от скорой смерти, и зыбкая-зыбкая надежда.
– Ты откуда? – спросил Скаринар.
– Из Шимуца, – прошептал пленник.
– С этим вот? – кивком указал на мертвого соседа в колодке Скаринар.
– Да, – из глаз мальчишки брызнули слезы, – мы должны были просто в резерве стоять. А дядя Корт – с другими…
Он всхипнул.
– Ну-ну-ну, – Скаринар и тут использовал платок, завернув его чистым краем, – это бывает. – Он погасил тканью слезу, проторившую влажную дорожку по грязной щеке. – Я же не зверь, я все понимаю.
– Правда?
– Конечно. Как тебя зовут?
– Инник Больгет, – сказал мальчишка.
– Ты шел против меня, Инник Больгет? – наклонился к нему Скаринар.
– Я не хотел!
– Я тебе верю. Я вижу, что ты меня не ненавидишь. Но здесь какое дело. Тебя ведь поймали с оружием?
Мальчишка заревел.
– Дяденька кранцвейлер!
– Поверь, – повернулся к Эльге Скаринар, – мне самому не по себе. Я вообще не люблю детские слезы. Поэтому смерть его будет легкой. Я это тоже умею.
Он улыбнулся пленнику.
– Закрой глаза.
– Дяденька…
– Закрой.
Скаринар накрыл лицо мальчишки ладонью.
– Что видишь? – спросил он.
Пленник судорожно вздохнул.
– Маму.
– Она улыбается тебе?
– Да.
– Так улыбнись ей в ответ. Правильно… хорошо.
Скаринар убрал ладонь. На губах мальчишки застыла легкая улыбка. Эльгу затрясло, едва она поняла, что Инник уже мертв.
– Инник Больгет из Шимуца, – ожил кафаликс. – Бунтовщик и убийца! Приговаривается к смерти Повелителем Края всеславным господином Скаринаром Ольботтогом с одобрения и всемерной поддержки высокого совета титоров!
И почти без остановки:
– Инник Больгет казнен.
В тишине звякнули цепи.
– А как вы хотели? – крикнул Скаринар с помоста в онемевшую толпу. – Я – мастер смерти и ваш кранцвейлер! И все вы должны радоваться! Ну!
– Слава! – нестройно ответила толпа.
– Еще раз!
Толпа шевельнулась. Стражники стукнули щитами в камень площади.
– Слава кранцвейлеру Ольботтогу!
Кто-то даже взвизгнул на высокой ноте. Скаринар поморщился.
– Брысь! Все брысь. Обойдусь без вас.
Он махнул рукой. Стража в дальнем конце расступилась, и люди торопливо, чуть ли не бегом хлынули с площади. Несколько мгновений – и, белея лицами, остался лишь десяток любопытствующих.
– Тебе дурно? – спросил Эльгу Скаринар.
– Да, – сказала Эльга, прижимая ладонь к горлу.
– Терпи. Еще семь человек.
– Я все… Я все поняла.
– И что? Думаешь, я отменю казнь? – Скаринар усмехнулся. – Нет, дурочка. Тем более я не уверен в том, что этого достаточно. Я хочу тебе показать все, что умею. Хочешь, я убью у нового пленника страх?
– Нет.
– Ты думаешь, я спрашиваю, чтобы получить отказ? Иди сюда.
Скаринар встал у следующего колодника. Это был рослый бородатый мужчина с благородным, волевым лицом. Левое ухо у него запеклось в крови, салатовый горжет украшали темные пятна, ребра под горжетом были наскоро перевязаны тряпкой. Он, видимо, был ранен и серьезно, но темные глаза смотрели на удивление ясно.
Не дожидаясь вопроса, он назвался сам:
– Беарт Горстро, энгавр города Альбина.
Дуб и ясень. И легкий золотистый свет одуванчика.
Эльга спрятала его букет в себе, как до этого то же самое сделала с букетами Инника, Корт-Йорра и Густара. Потом она набьет их, сохраняя для родных и близких то, какими они были. Хоть так.
– Замечательно! – выразительно посмотрел на Эльгу Скаринар. – Люблю умных врагов. Знаешь почему?
Эльга промолчала.
– А ты? – спросил он колодника.
– Они не навязываются в друзья, – сказал пленник.
Скаринар захохотал.
– Как верно! Правда, не совсем верно. Умные враги спокойно воспринимают поражение. Но и, право слово, не стараются втереться в доверие. Что ты выберешь, Беарт, смерть в безумии или смерть в слепоте, глухоте и немоте?
