самый Гарвардский Медицинский колледж, в котором впоследствии работал. То есть он видел, как проводились аутопсии мёртвых тел, сам в студенческие годы практиковался в этом, и хотя после этого нужный навык не поддерживал, тем не менее, общее понятие о том, как надлежит правильно отделять конечности и извлекать внутренние органы, имел. И полученные в студенческие годы знания и опыт ему в тот день, безусловно, очень помогли.
— Продолжая свой рассказ о расчленении, Уэбстер сообщил, что пользовался для этого одним только ножом, найденным при обыске в чайном сундуке. Никакие другие инструменты, в том числе и обнаруженный в его вещах ятаган, не использовались. Также Уэбстер особо подчеркнул, что никогда не видел кувалду, о подозрительной пропаже которой Эфраим Литтлфилд рассказывал полиции, более того, он даже не подозревал о существовании таинственно исчезнувшей кувалды.
— Следующая важная деталь, связанная с расчленением трупа Паркмена, касалась сливной трубы, через которую кровь убитого отводилась из мойки. Труба эта дала течь, и на потолке этажом ниже образовалось зловещего вида алое пятно. Оно было светлее естественного цвета крови, но всё же бросалось в глаза [на белом-то потолке!]. Удивительное дело, но никто из должностных лиц, осматривавших колледж после 23 ноября, на это пятно внимания не обратил. Литтлфилд также его не заметил. Сторона обвинения не поднимала в суде вопрос о происхождении пятна, пытаясь обнаружить нечто подозрительное там, где его не было вовсе, и при этом не замечая по-настоящему подозрительные следы там, где они находились на виду.
— Но, пожалуй, самая интересная деталь, связанная с расчленением и сокрытием останков Джорджа Паркмена, касалась того, где они находились вплоть до того времени, когда убийца приступил к их сожжению, то есть в период со второй половины пятницы 23 ноября по среду 28-го числа. Профессор Уэбстер исчерпывающе объяснил это загадку, и его повествование лучше всего убеждает нас в том, что написанное им признание — это правда, а не самооговор. Части разрезанного тела убийца спрятал в разных местах и даже на разных этажах! Таз и некоторые конечности Уэбстер спрятал… под крышкой стола в большом лекционном зале, где была смонтирована большая свинцовая ванна, называемая работниками колледжа «колодец» («the well»). Через эту ванну постоянно протекала холодная вода. Грудная клетка была спрятана в аналогичный «колодец» под таким точно столом в химической лаборатории под лекционным залом [т. е. этажом ниже]. Этот «колодец» Уэбстер заполнил водой и добавил в неё поташ. Череп и внутренние органы были брошены убийцей в тигельную печь сразу после расчленения трупа и там сгорели практически без остатка. Большая розыскная группа, проводившая сплошной осмотр здания колледжа от конька крыши до подвала включительно, ничего подозрительного не обнаружила. Никому из полицейских и их сопровождавших лиц не пришло в голову отодвинуть крышки столов в большом лекционном зале и химлаборатории. Уэбстер очень удивился своему везению.
— В своём письменном признании убийца особо настаивал на том, что не разводил огонь в тигельной печи специально для сожжения останков. В день убийства огонь был разведён для получения газообразного кислорода, сожжение внутренних органов и головы Джорджа Паркмена явились своего рода экспромтом. Иначе говоря, профессор просто воспользовался тем обстоятельством, что тигельная печь во второй половине дня 23 ноября работала на всю мощь.
— В пятницу 23 ноября профессор Уэбстер покинул здание Медицинского колледжа около 6 часов вечера. Написав это, Уэбстер подтвердил лживость своего утверждения в суде о том, будто в день убийства Паркмена он покинул рабочее место спустя час после появления кредитора.
— Представляет определённый интерес оценка убийцей собственных действий. Профессор признал, что совершил ряд серьёзных ошибок. Прежде всего, он не подумал о том, что Паркмен мог рассказать многим людям о намерении посетить Медицинский колледж для переговоров с ним, профессором Уэбстером. Убийца задумался над этим обстоятельством лишь вечером в субботу 24 ноября, прочитав заметку об исчезновении предпринимателя. В этой заметке сообщалось, что полиция разыскивает неизвестного джентльмена, посетившего утром 23 ноября Паркмена на дому. Профессор решил сообщить занятым розыском лицам, будто его встреча с Паркменом закончилась передачей тому значительной части долга, но… к тому времени он уже совершил другую серьёзную ошибку! Днём 24 февраля Джон Уэбстер положил на банковский счёт 90$, полученные ранее от банковского клерка Петти. Уэбстер был не настолько богат, чтобы одновременно гасить долги и относить в банк столь значительную сумму денег. Другой серьёзной ошибкой стало то, что Уэбстер назначил Паркмену встречу сразу после лекции, в то самое время, когда колледж был полон студентов. Мысль о том, что множество учащихся видели Паркмена, направлявшегося по главной лестнице в большой лекционный зал 2-го этажа, лишила профессора покоя. Комизм ситуации заключается в том, что никто из студентов Паркмена не опознал и полиции ничего сообщил, но профессор Уэбстер тогда об этом так и не узнал. Как нам доподлинно известно из последующих событий, отыскался всего один свидетель, запомнивший Джорджа Паркмена, направлявшегося в колледж — этим человеком оказался Эфраим Литтлфилд.
— Не находя места от снедавшей его тревоги, профессор Уэбстер в воскресенье отправился в колледж и перепрятал останки, оставленные в «колодцах» под столами в большом лекционном зале и химлаборатории. Части тела, которые хранились в лекционном зале, кроме одного бедра, он сбросил в ассенизационную камеру, а грудную клетку, до того находившуюся под столом в химической лаборатории, и бедро поместил в чайную коробку [сундук]. Никаких объяснений этим манипуляциям признание Джона Уэбстера не содержит.
— Что касается ножевой раны грудной клетки («перфорации ножом»), то она была сделана посмертно. Цель этого повреждения убийцей также не разъяснялась.
— В среду 28 ноября профессор Уэбстер сжёг в тигельной печи какие-то фрагменты тела, хотя какие именно, припомнить не смог. В своём признании он подчеркнул, что к тому моменту не совсем представлял, что ему надлежит делать далее. Чайный сундук с разрезанной грудной клеткой внутри он оставил на столе: «Я так и не решил, куда же мне, в конце концов, поставить [эту] коробку» («I had not concluded where I should finally put the box»).
— Некоторую часть своего признания профессор Уэбстер посвятил рассуждениям о том, как ему следовало бы избавиться от крупных частей трупа в последующем. В этих умозрительных рассуждениях мало смысла и конкретики, единственно, чем они интересны для нас — так это признанием того, что Медицинский колледж рассматривался преступником только лишь как место для временного сокрытия останков. Впрочем, как о своего рода ироничном казусе можно упомянуть и о другой мелочи, не лишённой интереса. Автор имеет в виду размышления убийцы
