со старшинством с 29-го сентября 1919 г.:
Из Мичманов в Лейтенанты: Мичман Владимир Ляпидевский, Мичман Владимир Ячиновский
Из Гардемаринов Флота в Мичманы: Гардемарин Флота Александр Смирнов, Гардемарин Флота Леонид Слауцитайс, Гардемарин Флота Николай Василевский.
Временное Правительство Северной Области постановило: произвести в следующие чины:
Из Мичманов в Лейтенанты: Мичман Иван Добромыслов
За труды по воссозданию морской силы Северной Области: Из Мичманов в Лейтенанты:
Мичман Павел Аннин,
Из инженер-механиков Старш. Лейт. в инжен. механики Капитаны 2-го ранга:
Инж. — мех. Старшего Лейтенанта Евгения Моцейкевича.
Достоверно известно, что, из перечисленных в постановлении офицеров, мичман Ляпидевский, мичман Аннин, инженер-механик старший лейтенант Моцейкевич, гардемарины Смирнов, Слауцитайс служили на Онежской флотилии катеров-истребителей. Поэтому можно предположить, что все награжденные — это офицеры Онежской флотилии, в том числе и мичман Добромыслов.
После крушения Северного фронта, в феврале 1920 года, лейтенант Б.Садовинский и лейтенант И.Добромыслов вместе попали в плен к красным в поселке Медвежья Гора. Это трагическое событие тоже может свидетельствовать о том, что Добромыслов и Садовинский служили на Онежской флотилии, так как в поселке Медвежья Гора, расположенном на берегу Большой губы Онежского озера, находился опорный пункт кораблей Онежской флотилии.
10 сентября 1919 года Временное Правительство Северной Области было упразднено приказом адмирала А.В.Колчака.
27 сентября 1919 года 12 тысяч британских, американских и французских войск, находившихся в Архангельске, были эвакуированы оттуда. Как вспоминал капитан 1 ранга А.Д.Кира-Динжан:
«Лишь флотилию (Флотилию Онежского озера) не касался с точки зрения числа бойцов, уход союзников, т. к… она выполняла на озере свое дело самостоятельно, без всякого их участия. Союзники (англичане) во всех операциях брали на себя неизменную роль десанта, то есть такую, которая давала им большую безопасность, одновременно с возможностью кое-что и приобрести (ограбление ими церквей в Кузаранде и Пудож-Горе). Присланные сюда анг-лийские моряки во многом напоминали мне товарищей Дрейка, Фробингера, Моргана и прочих времен большой Флибусты.
Сотрудничество английской флотилии с нашей сначала благодаря невежеству Стенгауза, а затем из-за вечно полупьяного Кертига, приносило лишь вред нашему делу в боевом отношении».
Уходя из Архангельска, британцы сожгли на рейде несколько барж с продовольствием, оружием и снаряжением.
Генерал Е.К.Миллер и после вывода английских войск, продолжал воевать с большевиками на Севере, не сокращая линии фронта. Население поддерживало Миллера, работали производства, шла торговля хлебом и мясом, оставалась эффективной армия. Однако, снабжение Онежской флотилии, особенно снарядами, ухудшилось, что вызывало резкие нарекания руководства флотилией… Капитан 1 ранга Кира-Динжан, со свойственной ему прямотой, писал об этом:
«…Лучше было бы поймать Дарагана (в 1919 году капитан 2-го ранга Дараган — командир Мурманского Военного Порта и отвечал за снабжение Онежской Флотилии) и его, для примера всем нашим бездействовавшим тылам, благодушествовавшим и налаживавшим свои маленькие делишки и гнусненькие интрижки, расстрелять!».
12 октября 1919 года британские войска покинули и Мурманск. Накануне своего ухода, главнокомандующий союзными войсками наградил начальника Флотилии Онежского озера капитана 1 ранга А.Д.Кира-Динжана британским «Орденом за выдающиеся заслуги», о чем было объявлено приказом командующего войсками Мурманского района № 98 от 16 октября 1919 года. Андрей Дмитриевич КираДинжан стал единственным на Флотилии Северного Ледовитого океана офицером, награжденным в 1919 году орденом Святого Георгия.
Несмотря на внешнее благополучие, в Северной армии появлялись и незаметно накапливались все более тревожные симптомы. Лейтенант Бруно Садовинский сам замечал их. Если раньше пленные красноармейцы, были лучшими солдатами, то теперь их надежность стала быстро падать. Многие из этих солдат не возвращались из разведки или с передовых постов. Они первыми теряли веру в победу белой армии, поэтому росло дезертирство.
Лейтенанта Садовинского всегда удивляло то, с какой легкостью в Архангельске действовали противники новой Белой власти… Его настораживала и раздражала политическая травля военного руководства области, генерала Е.К.Миллера.
Эсеровская пресса кричала местной интеллигенции о цензуре, о военной диктатуре генерала Миллера. Эсеровская газета «Возрождение Севера» вовсю ругала власть: «…теперь всякий проходимец пытается захватить власть путем обещания доставить голодному народу хлеб» и клеймила белых офицеров, которые «позволили себе в пьяном виде свергнуть Директорию».
— Это же сильно вредит делу, — негодовал Садовинский. На его взгляд, излишняя распущенность прессы и ряда идейных руководителей в Архангельске, о которых он слышал, могли привести к контрперевороту, и красные этим могли воспользоваться… Тому свидетельствовало несколько бунтов солдат с убийством офицеров, произошедшие в белых войсках, в недавнее время.
Обывательская масса, незнакомая с ужасами большевизма, искренне полагала, что живет в Архангельске в условиях жесточайшей военной диктатуры, и лишена широких гражданских прав и свобод. В городе активизировалась вполне легальная эсеровская оппозиция, которую возглавил председатель Губернской земской управы П.П.Скоморохов. Об этом периоде политической жизни Архангельска исследователь В.Е.Шамбаров пишет:
«Вместо единения антибольшевистских сил партия эсеров, наоборот, в критический момент раскололась на непримиримых противников: правое, оборонческое крыло, колеблющийся туда-сюда центр и левых — чем дальше, тем сильнее склонявшихся к пораженческой линии. К последним принадлежал и Скоморохов.
Человек энергичный, волевой, самоуверенный, он сумел подмять под себя земство, увлечь личным авторитетом значительную часть “центра” эсеровской партии… Скоморохов во главе земства начал яростные нападки на власть, пользуясь любыми поводами….
На всех эсеровских заседаниях критика экономических, финансовых, хозяйственных вопросов неизменно перескакивала на политику, и… Скоморохов все настойчивее выдвигал лейтмотив: “Нужно мириться, так как генералы на всех фронтах загубили революцию”. И упорно подчеркивал мысль, что “даже большевики лучше, и если с ними вовремя заключить мир, то и переход власти к ним совершится безболезненно, без всяких репрессий с их стороны”».
Северную Область буквально засыпали прокламациями красных. Большевики призывали солдат «Прекратить бессмысленную бойню», вязать и выдавать своих офицеров, офицеров же приглашали переходить в Красную Армию, описывая в листовках райские условия службы, — за подписями бывших генералов и офицеров, служивших у красных. Бруно сам видел несколько таких листовок, будучи на фронте… Он не верил ни одному слову лживой красной пропаганды, но нижние чины…
По разговорам с офицерами флотилии, лейтенант Садовинский понимал, что и матросы кораблей, особенно линкора «Чесма», заражены анархизмом и большевизмом… Хотя явно неблагонадежных матросов списывали в строевые полки на фронт, но и там они быстро становились рассадником большевистских настроений.
На этой неустойчивости солдат и матросов и играла красная пропаганда, призывая солдат искупить свою вину перед «трудовым народом» открытием фронта, переходом на сторону народа.
— Это может привести к краху, — понимал Бруно. Особенно удивляло Садовинского правительственное Северное бюро печати, в витринах которого в Архангельске появились плакаты с воззваниями Ленина и Троцкого. Правда, рядом с этими воззваниями, были приклеены редакционные фразы, типа: «Вот так они собираются завоевывать мир!». К сожалению, воздействие большевистской пропаганды на
