Оно так чудесно блестело. И поэтому Грибо я… хм… съел тоже. Можно сказать, жизнь парня прошла не зря.
Он издевательски поклонился пиратам, и теперь я заметил, что в силуэте изломанного плеча Бен-Ганаша виден обезображенный профиль носатого прихвостня. Рта у него не было, а вот единственный глаз таращился на товарищей по команде с мольбой.
— Он упырь? — спросил я у Всеволода, кивнув на экс-пирата. — А? Объясни-ка, я не пойму.
— Не совсем, — охотно пояснил тот. — Неигровой персонаж Бен-Ганаш не был специально обращен, как, например, стоящий тут же Амра, а просто употребил плоть высшего упыря — и пережил некоторую трансформацию. Ею же — по инерции — было захвачено тело Грибо.
— Что? — недоумевающе спросил я, глядя прямо в глаза Всеволоду. Голова "наклонилась" ко мне пониже.
— Трансформацию! Поел, отравился и помер — но потом воскрес, хе-хе-хе! Он теперь нежить, а конкретно говоря — гуль. Существо более низшего ранга, чем вы, Алексей Константинович, но учитывая, так сказать, массу и качество поглощенной плоти — гораздо, гораздо более сильное, нежели вы или кто угодно еще из присутствующих на палубе!
— И это, — прохрипел Климов, — ваш протеже.
Слово “протеже” явно вызывало у него дополнительную, особую ненависть.
— Абсолютно верно, — подтвердил Всеволод. — Его задача — следить, чтобы вы, господа игро… персонажи, соблюдали мои рекомендации и строили игровой процесс наилучшим образом. Например, чтобы галера поплыла, куда я вам укажу, а не “случайно” в другое место.
— Да-а, йа-а прослежу, — ухмыльнулся монстр.
— Протеже, значит…
— Он, я вижу, и на солнце загорать может, — указал я Всеволоду на Бен-Ганаша. — Хотя и нежить. Баланс-то у игровых рас не очень, а, Всеволод? А? — и приставил к уху ладонь. — Или вы включили ему “режим бога”? Не пойму?
— Баланс нормальный, — раздражилась летающая голова. — Никакого “режима бога”, конечно. Гуль в основном реагирует на те же триггеры, что и упырь, даже в большей степени. А иммунитет к солнцу… лишь кратковременное и малозначительное преимущество, обеспеченное нами нашему протеже здесь и сейчас. В конце концов, надо же ему будет без помех передвигаться по кораблю.
— Пр-ротеже…
— Что вы так прицепились к слову?? — наконец повернулся Всеволод к Климову. — Не любите французский язык?
— Не люблю я… всяких протеже вроде тебя, — ответил гном и наконец-то ударил.
Секира раглов гулко и коротко свистнула — и достигла цели. У Виктора был только один шанс — и он его не упустил, в течение последних нескольких минут присматриваясь к самодовольной болтающей голове — снова снизившейся, чтобы мы лучше слышали. Топор врезался Всеволоду прямо поперек рожи, запечатлев на ней яростное и вместе с тем изумленное выражение. Голова промялась внутрь, точно шарик. Черт, да ее же и сделали на текстуре воздушного шара, понял я — не заморачивались!
Через мгновение голова бота лопнула, не оставив после себя ничего — ни брызг, ни черепушки. Но до этого Всеволод ненавидяще успел выкрикнуть:
— Бен-Ганаш! Убей их всех!
Судно дернулось и заскрипело, перед глазами мелькнуло несвоевременное уведомление:
Поздравляем! Вы успешно завершили квест "Таинственный остров"!
...А потом завертелось.
Климов падает первым, потому что Ганаш выстреливает в него длинным и острым, как копье, языком, точно огромная жаба. Гному много не надо: секира, выскользнув из его рук, гремит по палубе. Я падаю тоже. Но сам.
Абсор подхватывает секиру. С криком “Рагл!” он бросается на Ганаша — и топор врубается тому в предплечье, заставляя руку пирата повиснуть плетью. Но Ганаш хватает могучего мертвого воина второй рукой — и удерживает легко, как ребенка.
Истошно кричат гребцы — с обоих бортов. Зелье Лухрапа больше не помогает. Ползу.
Бен-Ганаш становится высоким-высоким: его тело раскручивается словно пружина, и извивается так же упруго. Он, держа Абсора за шею, ударяет его всем корпусом о вершину мачты. Слышится треск костей. Скелет обрушивается вниз сломанной куклой в железе. Ползу.
Амра выхватывает свой ятаган, начиная смертельный танец вокруг Ганаша. “Не приближайся!” — кричит Лухрасп. — “Свяжи его!” Сам отступает подальше, готовит каст.
Гильермо читает молитву, окутывается сияющим пузырем. Поднимает обломок меча. Ползу.
Где-то там свистят эльфийские стрелы. Коротко рявкает — а потом пронзительно и жалостно скулит медвежонок. Кричит Мари — и тут же ее крик обрывается. Торжествующе клекочет Ганаш.
Где-то там, в горячем бою у меня за спиной, инквизитор изумленно хрипит: “Во имя Мирта!” ...И на палубу валится что-то тяжелое. Я знаю, что. Тело Гильермо.
Ругается Амра, Ганаш хохочет. Дополз. Вот он, люк в трюм. Ныряю…
...Я выдохнул. Уф, вот он — нужный ящик. Тяжелый, зараза! Сверху продолжал доноситься шум — хорошо. Наши еще стоят. С трудом подняв то, за чем полз, по лестнице, я выставил один край ящика вверх, на палубу. Выглянул сам — и едва не столкнулся с РыбНиком, который тоже пробирался к трюму. Вот же трус, а!
— Куда? — шепотом рявкнул я. — Крыса!
— А там без шансов, — тихо ответил РыбНик, кивнув мне через плечо на Амру.
Корсар был тяжело ранен —
