А потом еще раз, вместе с этим снимая мое платье. Расстегивая застежку лифчика. — Мне два раза говорили, что я сдохну. Утверждали, что это уже нихрена не исправить и мне не выжить, но, как видишь, я жив и, кстати, оба раза благодаря тебе.
— Ты и умирал оба раза из-за меня.
— Нет, я умирал без тебя, — еще один его поцелуй на моих губах. На этот раз долгих. Более жаркий и жадный. Опаляющий сознание не переживанием, как это было до прихода Помпея, а его близостью.
Придерживая меня за талию, он снял с меня нижнее белье. Оставляя меня полностью голой. Доступной ему.
— Хочешь меня раздеть?
— Конечно, — ответила, не раздумывая ни мгновения. Я любила это делать — раздевать его. Я старалась этого слишком явно не показывать, но нечто подсказывало мне, что альфа и так об этом прекрасно знал. — А что, если?… — я запнулась. Положила руки на его рубашку, но так и замерла.
— Что?
Я сделала глубокий вдох. Для следующего вопроса, собрала всю свою решимость, делая это понемногу. По крупицам.
— Что, если я так и останусь бесплодной и не смогу родить тебе детей? — я отвела взгляд в сторону, но Помпей, положив руку мне на щеку, заставил опять посмотреть на него.
— Больше не задавай таких вопросов.
— Для меня они важны. Мне… больно понимать, что как омега я, вполне возможно, неполноценна, — эти слова, как оголенные нервы. Скрыть их хотелось даже больше, чем дышать, но я понимала, что пожалею, если не расскажу о них Помпею. — Вдруг, в будущем ты захочешь детей, а я так и не смогу забеременеть. Наверное… Наверное, я соглашусь на суррогатное материнство, но вдруг ты вообще захочешь другую омегу?
Взгляд Помпея за одно мгновение стал до черноты мрачным. Некоторое время он молчал. Мне даже казалось, что слишком долго, но вот наконец-то разрушил тишину:
— Что было бы, если бы оказалось, что я бесплоден? Ты бы захотела уйти к другому?
— Нет, — ответила мгновенно. От последнего вопроса Эйдана даже ощутила нечто неприятное. Как он вообще мог спрашивать о таком? Хотя, разве я ему задала не примерно такой же вопрос? В голове была сплошная каша и я плохо соображала, но вновь нервничала.
— Ты была бы со мной?
— Да.
Помпей наклонился и своими губами вновь прикоснулся к моим, после чего, опаляя кожу горячим дыханием, сказал:
— Ты слишком много нервничаешь и надумываешь охренеть сколько лишнего и ненужного. За такие мысли я даже зол на тебя, Лиса. Какая к чертям другая омега? Мне кроме тебя никто не нужен.
Он подхватил меня под попу и усадил на тумбочку рядом с раковиной.
— И дети нужны только от тебя. Они у нас будут. Не сейчас, так позже, — зарываясь ладонью в мои волосы, второй он раздвинул мои ноги. — А еще, блядь, не смей называть себя неполноценной омегой. Ты самая охуенная во всем гребанном мире.
— Ты умеешь делать комплименты, — я хотела иронично пошутить, но щеки залил румянец и губ коснулась легкая улыбка, выдавая мое смущение.
Этим вечером Помпей целовал меня так, что сознание окончательно пустело. Губами касался каждого сантиметра кожи. Порой нежно. Временами жестко. Но всегда неминуемо жарко. Заставляя меня гореть и пылать. Думать только о нем и забывать о том, что в этом мире существует еще что-то помимо нас. Забывать о любых тревогах и о том, что между нами может хоть что-то встать, ведь Эйдан умел быть убедительным. Дать почувствовать себя так, словно для него я действительно единственная и самая желанная во всем мире. Даже странно сколько всего можно сказать лишь поцелуями и сексом. Без лишних слов. Только прикосновением и его жаром.
Глава 40 Восемь
С тех событий прошло еще несколько месяцев.
Тогда, может, я не до конца осознавала, насколько хрупким был мир, который держали в своих руках я, Норд, Эйдан и еще несколько других людей, помогающих нам. Иногда мне казалось, что одна наша ошибка — и он рассыпется, превратившись в пепел. Но я была готова бороться до конца. Лишь бы увидеть итогом всего улыбки людей, которые мне были дороги.
— Нуб?
Я вздрогнула, очнувшись от раздумий. До этого я брела, глядя на главную площадь города, которая преобразилась благодаря нашим с Нордом усилиям. Здесь было много людей, и каждый отдыхал, как хотел — парочки устраивали пикник на газоне, дети катались на самокатах или играли рядом с фонтаном…
Повернувшись, я окаменела.
Что за… черт.
Лерсон связался сегодня со мной и предложил встретиться впервые за долгое время. Вероятно, мы с ним друг друга не поняли. Я шла на встречу, предполагая, что будет только он, но почему я сейчас вижу едва ли не половину своей стаи, ждущей меня недалеко от кафе?
Того, кто окликнул меня, звали Энигма. Стоило мне повернуться, как сидящий на корточках альфа выронил из рук сигарету, в шоке уставившись на меня.
Люди опасливо обходили их стороной и бросали на них напряженные взгляды.
— Я же говорил, что это она. — произнес Лерсон Энигме, и тот отмер. Встав с корточек и выпрямившись, он подошел ко мне, засунув руки в карманы спортивных штанов и посмотрел с высоты собственного роста.
Энигма был тот еще отброс и шпана, постоянно доставляющий нам проблем и прощупывающий мои слабости, но я к нему привыкла и сейчас встретила его внимание со спокойствием.
— Выглядишь, как настоящая омега. — констатировал он, заставив меня приподнять брови.
— Я и есть настоящая омега.
— Ха. Поверить не могу. Я реально думал, что это шутка, когда до всех дошла новость, что наш вожак отрастил сиськи.
— Энигма…
— Че?
В следующий момент я ударила его в солнечное сплетение, заставив со стоном согнуться. К сожалению, за эти месяцы совершенно омежьей жизни, я явно потеряла силу, и удар вышел легче, чем я рассчитывала. Хотя у меня никогда не было много силы. Но Энигма был слишком простым и глуповатым, вечно лез в лоб, и поэтому мне удавалось несколько раз отпинать его, поставив на место, как и сейчас.
Люди, которые проходили мимо, шарахнулись в сторону, а я потрясла болящий кулак. Черт, бить альфу — это, все-таки, неприятно.
— Бля, да за что?
— Даже если я омега, ты не можешь оскорблять меня, Энигма. — произнесла я, глядя на него. — Имей совесть.
— Да черт побери, я и не оскорблял. — он посмотрел на меня обиженно и выпрямился, потирая пресс. — Ты пипец стала чувствительной.
— Так тебе и надо. — донеслось до меня. Это
