никогда в жизни не было такого, чтобы омега пила настолько много подавителей. На данный момент все выглядит так, что вопрос вашего бесплодия можно считать окончательным, но так же отмечу, что в какой-то момент мы считали, что ваши течки уже невозможно вернуть в норму, но, тем не менее, это сделать удалось. Здоровый образ жизни и лекарства, вполне возможно, могут помочь и сейчас.
Я кивнула головой. Сделала это слишком сжато и даже не заметила того, как пальцы разжались, из-за чего я выронила папку на пол. Покачнувшись, встала на ноги и подняла ее.
— Есть лекарства, которые могут помочь лучше, чем те, которые я принимаю сейчас?
— Нет. Вы должны закончить курс уже назначенного лечения. После него будет следующий.
Я ничего не ответила. На этом разговор и осмотр можно было считать оконченным.
Меня трясло. Настолько сильно, что даже сознание обрывало и я многого не понимала. Даже не улавливала. Словно сквозь пелену понимала, что куда-то поехала. В аптеку за тестом на беременность. Сразу взяла дюжину. Вернувшись, использовала три и все показали отрицательный результат. Я не беременна.
Я ощущала себя странно. Слишком паршиво. И даже упав на кровать долгое время не могла двигаться. Создавалось ощущение, что даже не дышала.
Это было трудно. Лишь несколько часов назад я ходила по особняку, который мысленно уже начала считать домом для меня и Помпея. Для нашей семьи. Заходя в некоторые комнаты, невольно подумала о том, что с них могли получиться отличные детские.
А теперь понимала, что, наверное, детских комнат в нашем доме не будет. Я не смогу родить Эйдану.
Рука сама по себе потянулась к телефону и, прежде чем я поняла, что делаю, уже набрала его номер.
— Да, Лиса, — он ответил даже быстрее, чем я ожидала. Он говорил спокойно. В этот момент выдохнул, из-за чего я поняла, что Помпей в этот момент курил. — Что-то случилось?
— Я сегодня проходила осмотр у врача. Она сказала, что я не беременна и… возможно, никогда не смогу забеременеть, — я не понимала лишь одного — как у меня хватило сил и храбрости вот так сразу рассказать об этом Эйдану. Всего лишь пять минут назад меня трясло от страха из-за того, что о моем бесплодии станет известно альфе. Я боялась его реакции, ведь даже одно его короткое слово в этот момент, могло меня не просто ранить. Скорее, убить.
Вот только, стоило мне услышать его голос, как эти слова сами по себе сорвались с моих губ. Наверное, я просто не хотела ждать, бояться, прятаться. Это было хуже любой пытки. Я хотела сказать это быстро, как снять пластырь. И пусть после этого будет больно. Лучше так, чем кипеть изнутри.
— Почему? Что-то с твоим здоровьем? — голос Помпея изменился. Я пыталась понять каждую его интонацию, но почему-то не могла этого сделать.
— Я чувствую себя хорошо, но, как оказалось, подавители сильно повлияли на меня, — я сжалась в комочек и лицом частично уткнулась в подушку.
— У тебя голос дрожит.
— Я… немного расстроена.
— Я сейчас прилечу, — услышав эти слова, я замерла, но, несмотря на то, что Помпей меня не видел, отрицательно качнула головой.
— Не нужно. Мы и так должны увидеться завтра.
Помпей только утром улетел и я была уверена в том, что последние дни он даже толком не спал, но даже так толком не успевал сделать все, что требовалось на данный момент. Из-за этого я не хотела его лишний раз дергать.
— Я скоро буду.
Он меня слушать не стал. Прошло около трех часов, как дверь без стука открылась и в спальню вошел Помпей. В брюках и рубашке. Уже привычно строгий, но с немного растрепанными волосами, которые предавали его внешности уже родную небрежность.
— Ты так быстро прилетел, — я села на кровати. Вообще не ждала альфу настолько быстро, но, прежде чем поняла, что делаю, сорвалась с места и, быстро подойдя к Помпею, обняла его, лицом уткнувшись в его грудь. — Я… Врач…
— Я уже все знаю, — Помпей положил руку мне на талию. Обнял в ответ. Второй рукой провел по спине. Обычное прикосновение, но до дрожи приятное. — Пока я летел, Норд мне переслал отчеты врачей. Я в машине их прочитал.
— Норд знал? — я резко подняла голову. — И он ничего не сказал?
— Нет, не знал, — Помпей опять провел рукой по спине. А потом еще раз и, положив руку мне на затылок, наклонился, после чего поцеловал. Настолько осторожно, словно я состояла из хрупкого стекла.
— Я… Я не знаю, что делать, — эти слова были подобны тихому шепоту. Боязливому. Отображающему ту ядовитую горечь, которая в этот момент душила меня изнутри. — То есть, получается, у нас никогда не будет детей.
Я не хотела произносить эти слова вслух. Нечто внутри меня запрещало это делать, но я не послушалась и сейчас сожалела.
Мы с Помпеем многое пережили, но вот, кажется, пришли к счастливому периоду. Да, пока что еще сумбурному и далеко не окончательному, но все же это было началом белой полосы. Которая сегодня почернела.
— Ты сразу думаешь о плохом, Лиса, — Помпей поднял меня на руки. Понес в ванную комнату. Заметив мой вопросительный, растерянный взгляд, объяснил: — Тебе нужна горячая ванная.
— Что было в отчете врачей? Я их еще не видела, — нервно сказала.
Помпей поставил меня на ноги. Включив воду, начал меня раздевать.
— Ничего особенного, — он завел руку мне за спину и расстегнул змейку на платье. — Ты проходишь лечение. Оно помогает, поэтому ты не должна нервничать.
Положив ладони мне на плечи, он снял лямки платья и лифчика. Вместе с этим, наклонился и губами прикоснулся к шее. Целовал так, как было ему несвойственно — очень медленно. Осторожно, но слишком ощутимо. Сейчас я больше была похожа на комок нервов, который, казалось, вот-вот взорвется. Я даже не исключала того, что, еще немного и вообще разревусь. Но поцелуи альфы пронзали сознание и тело. Взвинчивали его и, в тот же момент, будто бы успокаивали. А еще запах альфы — он был моим воздухом, ведь до появления Помпея, я словно бы вовсе не дышала.
— Врач сказала, что сейчас вопрос моего бесплодия кажется остаточным, — мой голос прозвучал еще тише, но уже теперь губы альфы, продолжая медленно целовать мою шею, доводили до исступления. Вялости, которая прогоняла напряжение. Вот только, из-за этого мне было трудно стоять. Ноги плохо держали и я ладонями сжала рубашку Помпея.
— Казаться может все, что угодно, — он своими губами прикоснулся к моим.
