от нее – деверь, а Тейа семенила, держа отца за свободную руку. Хасиль заметно повеселела. Она даже улыбнулась мужу, и Эчиль, поджав губы, отвернулась и больше на них не смотрела.
Мне даже было страшно представить, что сейчас творится на душе у бедной женщины. Муж вернулся и опять не к ней. Он ведь так и не подошел, пока мы были в доме. Впрочем, тут и сама Эчиль старалась избегать его, потому и отправилась помогать Сурхэм. А Архам, должно быть, не хотел говорить с ней на ходу, как с Хасиль. А может, попросту всё еще искал слова или опасался, что она откажется выслушать, потому продолжал тянуть. Всё это не могло не сказаться сейчас, когда «счастливая» соперница выглядела довольной. К тому же именно та женщина, которая когда-то оказалась безнаказанной за то, что сделала с первой женой. Еще и дочь шла с ними рядом. Наверное, в эту минуту желание старшей дочери в глазах матери выглядело почти предательством.
– Эчиль, – позвала я. Свояченица кивнула, но головы не повернула, и я вновь обняла ее за плечи. – Ты лучше всех, дорогая. – Эчиль усмехнулась с явным сарказмом. – Сегодня замечательный день. Я вернулась…
Она наконец посмотрела на меня и рассеянно улыбнулась:
– Да. Я очень без тебя скучала.
– Теперь всё будет иначе, – заверила я. – Вот увидишь.
– Угу, – промычала Эчиль, и мы вышли на поляну.
Люди заполнили ее и ждали, когда заговорит дайн. Проход для нас держали ягиры. Впрочем, иртэгенцы и не спешили сомкнуть ряды, все знали, как надо вести себя на сангаре. И если рырхов ждали и даже с любопытством рассматривали повзрослевших хищников, то саул, шагающий за ними, вызвал явное недоумение. Но кого бы это волновало? Точно не Ветра.
Перед дайном и мной склонили головы, однако выкриков сейчас не было. Это было не принято. На улице могли говорить наперебой и что-то спросить едва ли не с другого ее конца, а на сангаре правила были иными. Потому все ждали, когда мы достигнем возвышения и дайн объявит народу, зачем он их собрал.
На сангар поднялись мы все… ну, кроме рырхов и саула. Наши звери уселись перед возвышением, и выглядело это… величественно. Да, именно так. Три опасных хищника у ног правителя Айдыгера и его жены… Что до Ветра, то он, потоптавшись, отошел немного в сторону, где было свободнее, там и остался. Однако забудем на время о животных.
Так вот, на сангаре я осталась рядом с мужем, где он сам однажды определил мне место как равной ему. Архам с женами и дочерями встали позади – семья была в сборе. Берик и ягиры подниматься наверх не стали, они остались внизу и развернулись лицом к людям, так было и прежде.
– Милости Отца, жители Айдыгера! – громко произнес дайн. – Сегодня великий день, духи благоволят нам. Они привели домой мою дайнани.
– Хвала великим духам! – отозвался народ с энтузиазмом.
Танияр поднял руку, и люди замолчали.
– Духи вернули не только дайнани, но и моего брата. – Вот теперь иртэгенцы выкрикивать не спешили, они внимательно слушали. – Архам дал клятву Отцу оберегать мать еще в детстве и повиновался ей, когда увел приговоренную Селек из Зеленых земель. Но духов не обманешь, приговор свершился, Селек мертва! Более клятва не держит Архама, и он вернулся домой, готовый принять ту участь, которую я ему назначу. И я назначаю! Архам, сын Вазама, невиновен! Клятва Белому Духу священна, и он исполнил ее, как велит обычай. А как верный брат, он вел мою жену, оберегал ее и защищал, как я оберегал и защищал его жен. Я принимаю Архама, как брат принимает брата, и признаю за ним право выбрать дальнейший путь. Все ли меня услышали и поняли?
– Он занял твое место, дайн, он предал тебя! – выкрикнул кто-то из толпы.
– Меня предали старейшины, – ответил Танияр. – Они пошли на поводу Селек и избрали Архама. Кто-то из вас воспротивился? Так что же, мне каждого из вас назвать предателем?
Люди замолчали. Я видела, как они переглядываются. Такой постановки вопроса они не ожидали. А ведь и вправду справедливо. Никому и в голову не пришло возразить, все послушались старейшин. Шамана никто не предложил позвать. Приняли нового каана, какого назначили, хоть и знали, чей челык. Только ягиры проявили волю и сами себе назначили алдара, чем спасли старшего каанчи от неминуемой смерти, чтобы не мешался под ногами Селек.
– Ты сам не спорил, – все-таки ответил мужской голос.
– Я не хотел идти против брата, потому послушался старейшин, как и вы все.
– А он пошел. Даже жениться к Елгану отправил, когда всем было ясно, что жену ты себе уже выбрал. А потом мы с Елганом бились из-за этого.
– Неверно, – заговорила я. – Всё не так… Не совсем так. Селек с Елганом сговаривалась. Архам ответил каану, что брат сам выберет, на ком жениться. Только Елгану никто не указ был, сами знаете. Он один за всех решил, потом на всех обиделся. Я знаю, о чем говорю! Мы долго были рядом, многое сказали друг другу, я видела глаза Архама – он не солгал ни разу. Он защищал меня и не раз стоял один против нескольких воинов. Дрался, заботился, берег жену брата и готов был умереть, если дайн прикажет. Он стал братом и мне!
– Архам вошел в Айдыгер как равный среди равных, – снова заговорил Танияр. – Примите и вы его, как я принял. Брат.
Деверь вышел вперед, и над поляной вновь разлилась тишина, люди ждали. Бывший каан некоторое время молчал. Наконец выдохнул и заговорил:
– Я был вам плохим кааном, Танияру плохим братом, отцу плохим сыном, ягирам плохим товарищем. Я был плох во всем и не стану оправдывать себя клятвой, но я дал ее Отцу и держал до конца. Моя вера Белому Духу со мной, моя душа чиста. Я не желал зла ни Танияру, ни Зеленым землям, не желаю ее и Айдыгеру. Признаю над собой власть дайна и клянусь ему быть верной опорой и помощью, если на то будет его воля. Я знаю свою вину и искуплю ее в служении роду дайна и Айдыгеру. Пусть духи услышат меня, а люди станут свидетелями.
– Мы слышим тебя, – отозвались иртэгенцы.
– Хасиль, – позвал Архам. А когда вторая жена приблизилась, он объявил: – Хасиль, я отпускаю тебя, живи как знаешь. Свободен!
– Согласна, – ответила уже бывшая вторая жена, и я обернулась к той, что осталась единственной.
Эчиль не сводила взгляда со спины мужа. Она покусывала губы, но, кажется,
