Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
В то же время благодаря прессе росло влияние интеллигенции. Распространение образования позволяло множеству людей из неблагородных сословий стремиться к «культурности» и интеллектуальной самореализации. Эти изменения оказали уникальное, для российских обстоятельств, влияние на мужской аспект культа домашней жизни. Русские мужчины, особенно принадлежащие к средним слоям общества, и в самом деле подчеркивали, что их долгом являлось обеспечение семьи, но они также стремились завоевать среди равных им по положению людей репутацию и внести свой вклад в общественное благо. Статус среди равных по положению считался ключевым элементом мужественности и в викторианской Англии, но в случае России стремление к службе на благо общества, очевидным образом связанное с возникшим ранее этосом государственной службы, сосуществовало со стремлением к культурности и аристократичности[1017].
Одновременно с возрастанием интереса к устроению сферы домашней жизни по западноевропейскому образцу, произошло повторное открытие «Домостроя», руководства XVI века, в котором стоящая во главе дома женщина выведена фигурой почти столь же значительной, какой представляла себя в роли хозяйки Наталья. Однако в «Домострое» мужьям рекомендовалось не только следить за нравственностью жен (а также детей и слуг), но при необходимости и бить их (что, возможно, отчасти отражает преимущественно милитаристскую интерпретацию идеи мужественности, характерную для знати раннего Нового времени). В конце XIX века публицисты использовали «Домострой», чтобы показать, каким не должен быть современный брак. Престижность роли матери семейства – подчеркиваемая в «Домострое» – игнорировалась, а побои стали предметом злой сатиры, так что в сравнении с мужьями XVI века современные мужья, полагавшие, что место их жен на кухне, казались цивилизованными[1018].
Эта перемена также нашла отражение в документах Чихачёвых. Жена Алексея, Анна Константиновна Бошняк, оставила потомкам книжку с заметками «по механике», конспектом университетских лекций, прочитанных в 1848 году профессором М. В. Остроградским (выдающимся математиком, преподававшим в нескольких учебных заведениях, в том числе в Педагогическом институте)[1019]. Такое образование, о котором дворянка поколения Натальи и помыслить не могла, вполне могло изменить обстоятельства брака Анны и Алексея. В течение нескольких лет, последовавших за ее болезнью в 1860 году, они жили раздельно, хотя неясно, каковы были причины разлуки.
В начале 1860 года Анна уехала в родовое имение Бошняков, село Ушаково в расположенной недалеко Костромской губернии. Похоже, что на семейном совете Андрей и Наталья и один из братьев Анны решили, что она останется там до выздоровления. В апреле Анна просит у родителей мужа прощения за то, что по состоянию здоровья не может быть «не лишней для своего мужа и семейства», и объясняет, что не хочет оставаться в Ушаково одна, так как хотя Алексею «невесело смотреть на мою болезнь», но «[детям] ‹…› моя жизнь сколько-нибудь да нужна же, и я Вам положительно говорю, мои родные, что я в Ушакове быть не могу и не желаю, вместо пользы мне будет вред, у меня есть свое семейство и свой угол, где я могу жить если невозможно мне ехать [на юг?]». Анна сильно расстроена – ее письмо бессвязно и временами почти неразборчиво, и она завершает его словами: «…так жутко иногда приходится, что Вы и представить себе не можете»[1020]. В конце концов Анна решает ехать на лечение в Крым с сыном Костей, оставив мужа и младшего сына, Андрюшу, которому в ее отсутствие предстояло жить с бабушкой и дедушкой Чихачёвыми. Как объясняет Анна, ее родственники и знакомые считают, что она неправа, так долго не соглашаясь ехать в Крым, «и что, дескать, я мало забочусь о счастии своего мужа не хотевши воспользоваться таким удобным случаем восстановить свое здоровье». Но, как ни странно, в следующем же предложении она рассказывает, что основным доводом в пользу поездки является наличие достаточной суммы денег: «…теперь же мне дают [деньги] из общего [имения]», тогда как «впоследствии при нашем разделе, я не буду в состоянии уже предпринять что-нибудь».
Из текста письма не совсем понятно, о каком разделе идет речь: с братьями и сестрами Анны (такой раздел состоялся в 1863 году, после смерти их отца) или же с ее мужем, Алексеем, что могло означать конец их совместной жизни, хотя надо иметь в виду, что официальный развод в то время было получить исключительно трудно. Более того, в следующей фразе есть намек на то, что у нее есть эмоциональные причины для отъезда: «И вот я не знаю, что мне и делать, может быть даже и решусь, потому что возвратившиеся судороги показали мне наверное, что не одна причина моей болезни, и что я не выздоровею совершенно не предпринявши что-нибудь решительно». Анна завершает письмо просьбой: «Не сердитесь на Вашу Вас многолюбящую и уважающую дочь»[1021]. Описание болезни Анны очень напоминает недуг, который, как уже говорилось, в те же годы поразил ее брата Николая. Судя по следующему, столь же эмоциональному посланию, из которого вычеркнуты довольно длинные фрагменты, принятие решения отправиться в путешествие для поправки здоровья опять-таки осложнялось отношениями с Алексеем. Анна пишет, что он приехал с визитом, но она «не в состоянии» описать посещение. В самом деле, следующее письмо написано так небрежно, со многими зачеркиваниями, что разобрать написанное практически невозможно, но слова «грустно вспоминать», «с ним простились» и «увидаться при более счастливых обстоятельствах» показывают, что причиной этой бури эмоций был именно Алексей. В конце письма она пишет: «Но все-таки мне очень, очень тяжела эта разлука, не знаю как и протянется этот год, но Бог милостив!»[1022]
К декабрю 1860 года Анна начала жаловаться родителям мужа, что не получала от Алексея известий больше трех месяцев, будучи так больна, что не могла писать[1023]. Она пишет, что Алексей слишком «ленив», чтобы ей писать, и «просто хоть с ума сходи, позабыл меня совсем»[1024]. Затем Андрей и Наталья получили письмо от Алексея, который сообщал, что «из Владимира я также писал к ней, но забыл ее поздравить, в чем теперь и извиняюсь»[1025]. Андрей переслал это письмо Анне и ее родным, а те отправили его назад с собственным письмом (постскриптум к которому написал сын Анны Костя), в котором не было ни слова об Алексее[1026]. Еще через несколько месяцев, в середине февраля 1861 года, Анна вновь написала свекру и свекрови (Алексей в тот момент жил у них): «Я теперь больна, и телом, и душой с ударом в голове довольно сильным». Но ей стало немного лучше «благодаря Вашим письмам и моего милого Алек[сея] Анд[реевича]»[1027].
Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 127
