– Трент Собель, – произнес Грей, – занял позицию. Сейчас ты велишь ему шагнуть за ту дверь и выстрелить в патрубок. – Голем ткнул пальцем в маленькую открытую трубу в нескольких шагах от нас. – Ты надеешься сбежать прежде, чем я среагирую.
Я уставился на Грея. Либо он все же прослушивал наши разговоры, либо читал мои мысли. Я допустил промах. Известно ведь, что разум големов высшего качества. Значит, как и я, Грей следил за Трентом посредством датчиков разных роботов. И, несомненно, улавливал демаскирующие тепловые признаки и прочие излучения его скафандра. Я не мог просто подвести его к этому баку с расчетом на то, что его оружия будет достаточно. Но что-то все же не складывалось.
– Ты так и не объяснил мне своих действий, – сказал я Грею. – Теперь я понял. – Я двинулся к нему. – Ты все еще работаешь на Пенни Рояла, а намерения ИИ ясны: Свёрл – проблема, которую он хочет решить. Решение – смерть Свёрла.
– Стой где стоял, – бесстрастно приказал Грей, но все же поднялся на ноги.
Я начал понимать, что меня смущало. Пенни Роял велел Грею предотвратить мое вмешательство. Однако он обращался со мной словно с чем-то чрезвычайно опасным, не как с обычным слабым, пускай и ментально форсированным человеком. Я вспомнил, как убил робота. Нет, не то. Лучше подумать о том, что произошло только что. Грей позволил мне считать, что авантюра с Трентом может выгореть. Тактика проволочек. Физически мы с Трентом голему не ровня, значит, должно быть что-то еще. И это «что-то» – у Грея.
Я потянулся к шипу, к этому соединению, ощутил синергию тысяч согласованно работавших разумов и продвинулся в него глубже, за пределы хранилища, нащупывая скрытую функцию, позволившую мне изменить форму иглы. И нашел ее и ринулся вперед, меняя геометрию. Шип раздробился на сотни клинков и выскользнул из хватки Грея, чтобы вновь обрести прежнюю форму в моих руках. Я взмахнул шипом, отбивая искавшие на ощупь пальцы Грея. Контакт был близок, и связи ясны. Грей тоже находился внутри иглы. ИИ постоянно записывал его, постоянно контролировал голема – и я оборвал связь. С беззвучным в вакууме щелчком Грей свернулся клубком, приняв позу зародыша.
– Трент, – передал я непосредственно с форса, – открой дверь. Справа от тебя будет бак с охлаждающей жидкостью. Из него слева торчит трубка. Стреляй в место ее соединения с баком.
Через секунду оттуда брызнул огонь, полетели клочья расползшегося как мокрая бумага железа и перегретый газ. Луч – бирюзовый, с фиолетовой сердцевиной – пройдя насквозь, погас.
– Ты опоздаешь, – проговорил Грей, медленно разворачиваясь.
– Я выхожу, – предупредил я Трента на тот случай, если он вздумает снова стрелять, и проскользнул между раскаленными краями дыры.
– Это была твоя идея – прихватить шип? – спросил я Грея.
Чтобы предотвратить мой побег, Грею следовало и дальше не подпускать меня к этой штуке. Возможно, ему удалось немного ослабить контроль ИИ, чтобы я смог порвать его связь с шипом и таким образом полностью отсечь Пенни Рояла от голема. А может, все, что произошло здесь, разыгралось по плану черного ИИ.
– Нам надо поторопиться, – сказал я, оттолкнувшись от одной из стоек бака и подлетев к Тренту. – Нужно остановить Рисс.
Рисс
Свернувшись в вентиляционном отверстии над предназначенным для людей коридором, Рисс смотрела сквозь решетку. Она видела стоявших на страже вторинцев. Совершенно неподвижная, она осторожно зондировала с помощью встроенного индуктора установленные на стенах сенсоры и компьютеры в броне прадоров. Как взломщик сейфов, прислушивающийся к щелчкам, она медленно и аккуратно отключила некоторые датчики, а остальным поубавила чувствительности. Затем дрон занялась броней вторинцев. Защитных систем там оказалось больше, чем у прадоров, с которыми Рисс сталкивалась во время войны, – наверное, из-за Свёрла. Однако Рисс работала методично, взламывая коды, отключая движки, перерезая коммуникационные линии.
Вторинец, только что беспокойно почесывавшийся, вдруг застыл. Активировав «хамелеонку», Рисс вылетела из-за решетки, как разжавшаяся пружина, метнулась к стене, зависла на ней на миг, потом скользнула на пол и устремилась к прадору. Стебельковыми глазами он двигать мог и, конечно, заметил, как распахнулась решетка. И почти наверняка понял, что Рисс здесь.
Змея-дрон разглядывала противника. Да, его броня была основательно модифицирована, но по-прежнему обладала уязвимыми точками. Сейчас Рисс могла, скользнув под прадора и упершись в пол, прицельно вогнать алмазный яйцеклад в одно из ножных сочленений. Энзимы растворят тварь в мгновение ока – жижа и газы так и хлынут из запорных клапанов. И через пару часов не будет ничего, кроме панциря, в котором плещутся разжиженные останки. Рисс знала, как это происходит, поскольку уже использовала плавиковую кислоту против прадоров. Если она выберет яйца паразита, процесс займет больше времени, зато заразятся и другие прадоры. Только вот имеет ли смысл убивать этого вторинца? Да и вообще, разве, обездвижив его, вместо того чтобы просто напасть, она уже не решила не убивать его?
Рисс встряхнулась, отгоняя свернувшие куда-то не туда мысли. Ее цель – Свёрл, так что возиться с этим существом неразумно. Кроме того, ее запасы энзимов и яиц ограничены…
Она проскользнула под вторинцем и двинулась к развилке коридора, постоянно сканируя окружающее пространство. У поворота, зная, что ждет за углом, Рисс перебралась на потолок. Да, у коридора были пол и потолок, обозначенные разъеденным грязью ковром и лампами соответственно, но гравитация все равно отсутствовала. Как и следовало ожидать, прадор возле цилиндрической остановки монорельса расположился так, как если бы гравипластины были бы включены. Рисс знала, что органические существа с трудом отказываются от своих устоявшихся представлений о верхе и низе – концепций, неотъемлемых и для прадорского, и для человеческого языка и мышления.
Рисс доползла почти до самого входа на монорельсовую станцию – и там остановилась. Размещенное здесь прадорами сенсорное оборудование было куда более изощренным, к тому же Рисс ошиблась – гравипластины действительно оказались включены. Прадоры сделали все, чтобы поймать ее в ловушку. Если она, использовав функцию прилипалы, коснется любой поверхности, ее засекут датчики вибрации, специально настроенные на опознание ее способа передвижения. Если запустить внутренний гравидвигатель или магнитную подвеску – их тоже почуют. С обычными компьютерами, управляющими гравипластинами, она бы справилась. Но здесь прадоры – скорее всего, этим занимался Бсектил – установили специфическое оборудование, которое ей не отключить. Рисс могла бы попытаться взломать его, но кодировки постоянно менялась случайным образом – шло перепрограммирование. Бсектила же в его толстенной броне просканировать сложно; кроме того, в одной клешне у него пулемет, в другой, похоже, атомарник.
– Я знаю, ты здесь, – сказал по открытому каналу первенец.
Происходило что-то еще. Оставшийся позади вторинец зашевелился, «разморозившись». Рисс попыталась опять затормозить его, но кодировки поменялись и тут. Анализируя трафик сигнала, Рисс поняла свою ошибку. Датчики вибрации были настроены так, чтобы кое-чего «не замечать», но когда какие-то вещи из этого «кое-чего» пропали, они подняли тревогу. Какими-то вещами оказались те движения вторинца, которые Рисс приняла за почесывание. Прекрасная ловушка, ничего не скажешь.
