Иван III привез из Новгорода множество трофеев: серебра, золота, драгоценных камней, шелковой ткани, одежды и мехов. Часть этого была взята из архиепископской казны, а часть — из конфискованной собственности бояр, обвиненных в предательстве. Покушение великого князя на церковные владения привело к конфликту Ивана Васильевича с митрополитом Геронтием, считающим церковные земли, где бы они ни находились, священными и неприкасаемыми для светских властей. Вскоре великий князь примирился с митрополитом, однако Иван III понимал, что ему срочно требуется найти новых идеологов для оправдания его действий. И таковых князь нашел в среде новгородских еретиков.
В 1479 г. Великий Иван Васильевич приехал в Новгород уже как хозяин и поселился со своими людьми не на Городище, а в Славенском конце. Сам князь остановился «на Ефимиеве дворе Медведнова»[1156]. Во время своего пребывания в городе Иван Васильевич познакомился со священниками-еретиками Денисом и Алексеем. Судьба их учителя Схарии в то время неизвестна. Возможно, он уехал из Новгорода вместе с князем Михаилом Олельковичем. В. Н. Татищев сообщает о том, что еретик был казнен: «Схарина… проклятый имеяше язык свой, яко уду, вельми сладкоречив, и глаголы его вся Библиею преисполнены, образ жития его являшеся целомудрен и кроток, но внутрь полон смрада и нечистоты. Той злоковарный многих тогда в Новеграде слабых смути и жидовствовати прельсти. И аще той враг в Новеграде с инными казнен бысть от Великаго князя Ивана Васильевича всея Русии, но есче не угаси огнь той ядовитый, не вси бо тии богоотступницы во время гнева погибоша; и останки тии начата разумножати, понеже вселися в многих сатана, и начаша Святое Евангелие отвергати, в басиню привменяти»[1157].
Но едва ли великий князь Иван Васильевич, покровительствовавший жидовствующим, казнил бы человека, принесшего на Русь это учение. Сообщение Татищева о казни подтверждения в других источниках не находит.
Еретики осуждали «стяжания» и «имения» церкви, поэтому действия великого князя, конфисковавшего владычные и монастырские земли, были полностью ими одобрены. Иван III по достоинству оценил ум и обходительность Дениса и Алексея и перевел обоих в Москву, первого священником кремлевского Архангельского собора, второго — протопопом кремлевского же Успенского собора. Попав в столицу, они начали вербовать новых последователей, в числе которых оказались архимандрит Симонова монастыря Зосима, известный дипломат и очень влиятельный при дворе думный дьяк Федор Курицын, дьячки великого князя Истома и Сверчок, переписчик книг Иван Черный и купец Семен Кленов. Протопоп Алексей стал духовником Ивана III и пользовался большим влиянием на князя: «Толико же дерзновение тогда имяху к державному протопоп Алексей и Федор Курицын яко никто жие ин»[1158].
В том же 1479 г. великий князь «изыма архиепископа новгородского в Новегороде в коромоле, и посла его на Москву, и казну его взяша: множество злата и сребра и сосудов его; не хотяша бо той владыка, чтобы Новъгород был за великим князем, но за королем или за иным государем, князь бо великии, коли впервые взял Новъгород, тогда отъя оу новгородского владыки половину волостей и сел оу всех монастырей, про то владыка нелюбие держаше, быша бо преже те волости великых же князей, но они освоиша»[1159].
Итак, владыка Феофил, неизменно поддерживающий великого князя даже во время военного завоевания Новгорода, перешел на сторону оппозиции, как только осознал, какими убытками для казны Святой Софии и сокращением власти архиепископа обернулось присоединение Новгорода к Москве. Любопытно, что московский летописец оправдал действия великого князя по захвату земель новгородских монастырей — якобы это были «волости великых же князей», которые «освоили» новгородцы.
Возможно, что владыка Феофил действительно интриговал против великого князя и был связан с братьями Ивана III — Андреем и Борисом, которые как раз в это время задумали «отступити» от своего брата. Весть об измене братьев Иван Васильевич получил, когда еще был в Новгороде. Вернувшись в Москву, великий князь послал к братьям своего боярина, который узнал, что Андрей и Борис со своими семьями и людьми направились «к Новгородскым волостем»[1160]. То есть можно предположить, что еще не знающие о судьбе владыки Феофила князья направлялись к нему в Новгород, чтобы вместе «отложиться» от великого князя. Получив весть о том, что заговор в Новгороде раскрыт, князья отказались от своих планов и направились в Литву.
Дальнейшая судьба последнего владыки республики Святой Софии в разных источниках представлена по-разному. Московский летописец свидетельствует, что в 1484 г. «остави, в заточении седя, новугородский владыка Феофил епископство нужею великого князя; и испусти его князь великий и повеле жити ему у Михайлова Чюда»[1161]. Якобы Феофил был вынужден заявить, что не способен «вести за собой паству Христову», и отказался от своего сана[1162]. По другой версии, Феофил, отправленный Иваном III24 января в Москву, сразу был посажен «в монастыре у Михайлова Чюда; и седел туто полтретья лета (или „полсема лета“. — О.К.), ту и преставился»[1163].
«Летописец новгородским церквам божиим» датирует его смерть 26 октября 1482 г. «и положен бысть в Великом Новеграде»[1164]. Но это сообщение едва ли достоверно, поскольку не подтверждается другими источниками. Еще меньше доверия вызывают Месяцесловы, отмечающие память Феофила 28 августа. Согласно им, останки последнего владыки республики Святой Софии находятся в Дальних пещерах Киево-Печерской лавры. Якобы на пещерной доске, закрывающей мощи, была следующая запись: «Когда Феофил лежал больной в Чудовом монастыре, явился ему Новгородский епископ Нифонт, почивавший в ближних пещерах и напомнил обещание его поклониться преподобным печерским. Он отправился в Киев, и уже приближался к Днепру, как болезнь его усилилась и он получил откровение, что хотя не достигнет он живым до пещер, но тело его упокоится в них, и это исполнилось»[1165]. Эта легенда явно была выдумана для закрепления за Феофилом мученического статуса.
