Накануне
Во время расследования событий, произошедших в Пёрл-Харборе 7 декабря 1941 г., начальник штаба армии генерал Маршалл заявил: «Я вполне ожидал масштабных диверсий и саботажа», в то же время он заявил, что атака корабельной авиации была пол
ной неожиданностью[773]. Однако о полной неожиданности говорить не приходится. В предыдущей главе мы наглядно показали, что именно эта угроза на протяжении всего 1940 г. вызывала наибольшие опасения у командования в Пёрл-Харборе.
Начиная с 1937 г. база на о. Оаху попадала в категорию «Д», которая означала, что район может стать объектом атаки основных сил противника в любое время. В соответствии с ней командование должно было «поддерживать готовность Оаху отразить атаки десантных, военно-морских и военно-воздушных сил, а также лиц, симпатизирующих противнику». Данное расписание не менялось вплоть до 1943 г. В августе 1941 г. Вашингтон вновь подтвердил, что категория «Д» распространяется на Гавайский военный округ[774].
Но непонятным образом, не отменяя категории «Д», в сентябре 1941 г. военное министерство пересмотрело приоритеты в обороне Гавайев. Новая директива называлась «Проект обороны Гавайев», наиболее вероятными в ней признавались следующие действия противника: 1) торпедные атаки и минные постановки с субмарин; 2) саботаж; 3) блокирование бухты коммерческим судном, минами, затоплением самолета или корабля; 4) воздушная атака самолетами корабельного базирования; 5) рейд надводных кораблей; 6) массированная комбинированная атака, в условиях отсутствия флота в базе[775]. Как видим, всего за месяц мнение военного министерства кардинально изменилось: если в августе воздушная угроза ставилась выше опасности диверсионных актов, то в сентябре саботаж занимал второе место, в то время как угроза с воздуха отодвигалась на четвертое.
Последствия нового распоряжения оказались катастрофическими. Впервые предупреждение о возможном нападении Японии на США поступило на Оаху 7 июля 1941. В тот момент вооруженные силы Страны восходящего солнца готовились обрушиться на Индокитай. Предупреждение военного министерства и категория «Д» обязывали Шорта привести округ в полную боевую готовность, что и было сделано. Система ПВО была развернута и укомплектована по боевому расписанию. Войска заняли оборонительные укрепления на побережье, артиллерия установлена на боевых позициях и замаскирована. Самолеты стояли с полными баками и боезапасом, разогретыми двигателями, готовые взмыть в воздух в любой момент. Усилилось дальнее авиационное патрулирование. Чтобы не раздувать скандал, не поднимать антивоенной истерии, все было представлено прессе как десятидневные учения». Кстати, их и не особо скрывали, зачем секретить свою готовность, пусть враг знает, что получит по зубам. Прошло несколько дней, волны улеглись, и в Вашингтоне успокоились. Боеготовность Гавайского военного округа была понижена, лишь круглосуточные караулы остались стоять на стратегических объектах[776].
16 октября адмирал Киммель получил от морского министерства предупреждение о «напряженных отношениях» с Японией. Документ прямо говорил о возможности вооруженного конфликта между двумя странами. Адмирал повысил боеготовность кораблей и наземных служб. И вновь пример непонятной конкуренции между армией и флотом. Военный министр Стимсон и начальник главного штаба армии генерал Маршалл считали, что флотские зря паникуют. Конечно, писали они в распоряжении, направленном Шорту, отношения двух стран остаются напряженными, но «никакого резкого изменения внешнеполитической линии Японии не предвидится»[777]. Короче, войны не будет. Шорт в итоге решил не осложнять себе жизнь и вообще ничего не сделал. Принятые еще в июле меры генерал счел более чем достаточными. В дальнейшем, вплоть до 27 ноября, военно-морское и армейское командование не получало никаких предупреждений о возможном начале войны. Учитывая то, что Шорт и Киммель не имели доступа к «Магии», они могли судить об отношениях между США и Японией только из прессы, которая считала, что «они не могут атаковать нас»[778].
В Вашингтоне в ноябре переговоры с японскими послами практически зашли в тупик. Еще в период разработки «модус вивенди» и его последующей редакции, переданной японцам, 24 ноября Рузвельт и Хэлл пришли к выводу, что на удачный исход переговоров надеяться не приходится. По приказу президента Старк и Маршалл приступили к разработке «военных предупреждений», ставших известными как «предупреждения 27 ноября». 27 ноября военное министерство направило документы командующим Гавайским военным округом генералу Шорту и Филиппинским военным округом генералу Макартуру.
Депеша, полученная Шортом, гласила: «Переговоры с Японией скорее всего будут прерваны по всем существенным вопросам с минимальными шансами на то, что Японское правительство может вернуться и предложить продолжить. Дальнейшие японские действия непредсказуемы, но враждебные акции возможны в любой момент. Если враждебных акций не избежать, повторяю, не избежать, Соединенные Штаты желают, чтобы Япония совершила акт агрессии первой. Данная политика не должна, повторяю, не должна, трактоваться как ограничение Вас действиями, которые могут ослабить Вашу оборону. Прежде чем начнутся враждебные действия Японии, Вам приказывается провести такие разведывательные и другие мероприятия, какие Вы сочтете необходимыми, но они должны проводиться так, повторяю, так, чтобы не встревожить гражданское население и не раскрыть своих намерений. Доложите о принятых мерах. Если начнутся боевые действия, Вам надлежит действовать в соответствии с планом «Рейнбоу-5» касательно Японии. Ограничьте доступ к этой высокосекретной информации минимумом необходимых офицеров»[779]. Практически однотипное, однако более четкое, послание было направленно Макартуру[780].
