72
Смочила ватный тампон в ацетоне. Простейшая процедура: ноготь за ногтем. Очистить. Освободить. Обезжирить. Почти невыносимое ощущение грязных ногтей.
И никуда не торопиться. Полно времени.
Когда невидимые грязь и жир были смыты, достала пилочку. Мягкие, осторожные движения. И только в одном направлении! Грубейшая ошибка – водить пилочкой туда-сюда.
Потом обработать специальным бруском. Называется буфер, объяснила Йоссан. Медленно и тщательно.
Сама она вовсе не была экспертом в этой области. Но терпеливо полировала ногти, пока они не стали гладкими и блестящими. Полюбовалась и подумала: а стоит ли покрывать лаком? И так красиво.
Ну, нет.
Достала из шкафчика в ванной два пузырька.
Сначала бесцветный.
Ногти надо загрунтовать, улыбнулась Йоссан.
Теперь собственно лак. Она выбрала стандартный, ярко-красный. Никаких экстравагантностей. Сегодня тем более. Ей предстоит не особо веселая процедура.
Первый слой. Потом второй. Растопырив пальцы, поставила пузырьки на место, посмотрела и удивилась: какая разница с тем, что было! Небо и земля.
И не надо платить шестьсот спенн профессиональной маникюрше.
Сегодня начинается суд по делу об убийстве. Юриспруденция не знает преступления серьезнее, чем убийство. Ее вторая крупная роль в судебном спектакле.
Надо было отказаться. Магнус Хассел именно этого от нее и ожидал. И вся адвокатура. И столько произошло за эти дни!
Долгая сюрреалистическая ночь в «Хоге». На следующий день – не менее долгий допрос.
Следователи требовали детали. Она рассказала все, что могла. Как они вычислили машину, на которой увезли Тедди. Как выманили хозяина и проследили его маршрут с помощью GPS-передатчика. Как свалили с Николой электроограждение, как перелезли через стену, взорвали дверь. Рассказала про события в коридоре, умолчав только про Николин пистолет, – как полицейский со шрамом взял Лиллан и Сесилию в заложники. Как он выронил оружие, но успел схватить его и ранил Николу. Как она гналась за ним по тюремным переходам – и как неизвестный выстрелил в человека со шрамом, когда тот уже был готов покончить с ней.
– А почему они задержали Тедди? – вопрос, на который у нее не было ответа.
– Понятия не имею.
– А Сесилию Эмануэльссон? А Лиллан?
– Мы не знали, что они тоже там.
– Но вы же частный адвокат сына Сесилии? Брата Лиллан? Как это связано?
– С уверенностью сказать не могу. Возможно, пытались повлиять на исход суда. Шантажировать Беньямина… что-то в этом роде.
Они договорились – не называть истинную причину. Тот, второй, которого Луке выманил своим гудением, бесследно исчез. И они представления не имели, что он может предпринять, если они начнут рассказывать о тайной сети педофилов, охотящейся за компрометирующими файлами.
Прежде всего потому, что они не знали, кто он, этот второй. Может быть, тоже полицейский, как и Меченый.
– А у меня, в свою очередь, есть вопрос к вам, – сказала Эмили. – Кто тот человек, которого застрелили на моих глазах?
Следователь начал листать свои записи.
– К сожалению, на настоящем этапе следствия мы не имеем права разглашать эти сведения.
Конечно, она могла найти какое-то обстоятельство, не позволяющее ей взять на себя защиту Беньямина. Отказаться.
Ну, нет.
Она – это она. Надо оставаться самой собой, вспомнила Эмили слова Йоссан. И именно это и входило в ее намерения: оставаться самой собой.
Простая и убедительная формула.
Хорошо подготовилась. Прочитала раз двадцать материалы следствия – в хронологическом, потом в антихронологическом порядке – сзади наперед. Написала свои замечания – сначала вопросительные знаки, потом грубые формулировки, потом отшлифованные, потом окончательно отшлифованные.
Отдельная тема – опрос свидетелей.
