полковой комиссар ЛОСЬ13 июля 1941 года. гор. Москва»
По счастью для Кулика этот документ так и остался под сукном. Григорий Иванович восстановил все знаки маршальского достоинства и с головой окунулся в новые военные авантюры. Теперь он возглавил созданную при наркоме обороны специальную группу по формированию новых стрелковых, танковых и артиллерийских частей. Вскоре эта группа была преобразована в Главное управление формирования и укомплектования войск (Главупраформ), осуществлявшее контроль за формированием резервов, подготовкой маршевых пополнений, деятельностью запасных и учебных полков.
Глава тридцать девятая. Исход генерала Рубцова
Под Слонимом колонна штаба 1-го стрелкового корпуса напоролась на немецкий десант. Генерал Рубцов, человек не робкого десятка, тут же собрал штабистов и охрану для контратаки. Недолго думая, он сменил наган на ручной пулемет и повел своих людей на врага. Перебегая от одного дерева к другому, бил с руки короткими очередями. Не растерял навыков солдата Первой мировой. Положил лично пятнадцать десантников и прорвался…
Прорвался он и через шоссе Барановичи-Минск… Прорвался потом и через допросы Мехлиса, с его коварными рогатками.
В Москве в управлении кадров Наркомата обороны генерал-майору Рубцову предложили преподавательскую работу в Военной академии имени Фрунзе, но он усмотрел в этом недоверие к себе, как бывшему «окруженцу», устроил скандал, и добился-таки отправки на фронт. Так 30 июля 1941 года Федор Дмитриевич получил назначение на равноценную должность – должность командира 66-го стрелкового корпуса 3-й армии Центрального фронта.
Провоевал он недолго, но как всегда храбро. Получив задачу максимально задержать наступление противника, 66-й стрелковый корпус Рубцова, трое суток отбивался на рубеже Любеч, Петруши, Неданчичи, Репки, Замглай, еще пять суток сдерживал немцев на реке Снов. Потери в дивизиях корпуса достигали сорока процентов. Корпус отступал, истекая кровью. После последующих кровопролитных боев за реку Остер и город Нежин в дивизиях 66-го корпуса оставалось не более четверти личного состава.
СПРАВКА ИСТОРИКА:
«Утром 7 сентября на окраину Городище ворвались немцы. Генерал-майор Ф. Рубцов, мгновенно оценив обстановку, со своим адъютантом Симоненко и горсткой бойцов занял оборону, чтобы прикрыть отход штаба армии и остатков своих частей. По приказу Рубцова бойцы группы прикрытия блокировали дороги, ведущие к реке, давая возможность своим оторваться от противника. Бой длился более получаса. Силы обороняющихся таяли, комкор дал команду отходить через плавни на юг мелкими группами. Многим этот приказ спас жизнь. Но сам командир корпуса генерал-майор Федор Дмитриевич Рубцов, потеряв адъютанта Симоненко, из боя не вышел. Он был ранен, но продолжал отстреливаться из пистолета в прямом смысле до последнего патрона. Когда немцы окружили генерала и попытались захватить в плен, он взорвал себя гранатой.
Указом ВС СССР от 27.12.1941 г. „за проявленные доблесть и мужество“ генерал-майор Ф.Д. Рубцов был награжден орденом Ленина (посмертно)».
В художественном фильме по роману Ивана Стаднюка «Война на западном направлении» есть эпизод, где Рубцов прорывается к своим, ведя бой в лесу. Один и тот же воин послужил прообразом главного героя – и у Стаднюка (генерал Чумаков), и у Константина Симонова в «Живых и мертвых» (комбриг Серпилин). В какой-то степени прототипами Серпилина можно считать и генерала Горбатова, и генерала Гришина, и полковника Семена Кутепова, но дело не в точной персонизации. Таких генералов, как Федор Рубцов, слава Богу, было немало…
ОТВЕТ В КОНЦЕ ЗАДАЧНИКА
Место захоронения генерала Рубцова удалось обнаружить лишь в 1966 году в селе Калайденцы близ райцентра Лубны на Полтавщине. Местная жительница Ф. Перевал, пережившая здесь страшные годы войны, рассказала подробности того трагического дня:
«В сентябре это было. Дни стояли тогда еще жаркие. Я за водой пошла к колодцу, что на площади. Уж вечерело. Вдруг по улице едут черные машины с крестами. Железные. Урчали страшно, остановились на площади. На передней машине человек лежал. Видно, что наш, русский. Весь в крови. Рубаха нижняя в тело влипла, вся красная. Голова закинута назад. Рослый он был, лет сорока, красивый. Немцы его с машины стащили, все возились около него, думали, видать, что оживет… Синие брюки на нем и полосы красные по бокам. Я хорошо это помню. Брюки на ногах изорваны и в крови тоже. Потом оставили его, на двор школьный пошли.
…Потом смотрю, из школьной ограды пленных с лопатами ведут. Офицер немецкий показал им место у забора, вот тут, под грушей. Ну, они копать стали. Не хоронили немцы наших, да тут, видно, сподобились… Вырыли могилу неглубокую. Немцы брезент притащили. Показывают, мол, заверните мертвого. Ну, наши завернули, в яму осторожно опустили…
А утром на могиле той памятник деревянный поставили, и написано черной краской: „Русскому генералу Рубцову за храбрость“.
…Вот здесь он и был похоронен. Груша эта тогда молодая еще была, прямо под ней и могилку рыли… Через несколько лет к братской могиле в центре села были погребены еще четырнадцать неизвестных советских воинов, перенесли туда и останки генерала»…
Комкор Рубцов навсегда упокоился рядом со своими бойцами, с которыми принял последний бой.
* * *
А генерал Константин Дмитриевич Голубцов в который раз оправдал свою славу счастливца. Вышел к своим хоть и с «царапиной», но живым, готовым к новым боям. Но прежде, как и всем его сотоварищам, ему пришлось побывать на «беседах» у армейского комиссара 1-го ранга Мехлиса.
Спасло его, видимо, то, что после всего пережитого Голубцов смотрел на прокурора, если не свысока, то как на равного, и тот это почувствовал и не поднял карающий меч. Хотя поначалу он огорошил командарма первым вопросом – вопросом в лоб:
– Кто виноват в гибели генерала Хацкилевича?
– Немецко-фашистские оккупанты, – парировал генерал.
Мехлис удивленно посмотрел на Голубцова: так смотрит удав на мышонка, который вдруг бесстрашно встал на задние лапки.
– Уточняю вопрос: кто несет ответственность за гибель командира Шестого мехкорпуса. Кто направил его в эту западню?
– У Хацкилевича был выбор – следовать с нашей колонной
