солдат он убил.
«Я никого не убивал», — тенор его голоса звучит так же непреклонно, как я себя чувствую.
Я искоса смотрю на него.
Тени Лоркана перемещаются в сторону Юстуса. Он, должно быть, послал ему какое-то оскорбительное видение, потому что губы моего деда изгибаются, и он язвительно говорит:
— Мириам нас не предаст. Должна быть какая-то другая причина. Скорее всего, он заключил с ней сделку и с её помощью заставил Мириам нарисовать знаки на всех…
Ослепляющая боль пронзает мою руку. Я задираю рукав, ожидая увидеть кровь или рану, или Котёл знает что, но моя кожа не повреждена. Ещё один укол боли заставляет меня оторвать ладонь от руки. Я хватаюсь за шею, которая начинает гореть так, словно кто-то провёл по ней раскаленной кочергой.
Что такое? Может быть, это какое-то заклинание? Может быть, Мириам пытается причинить мне боль с помощью колдовства?
«Фэллон?» — я слышу крик Лора, но его голос звучит так, словно доносится из Люса.
Я разжимаю руки и заваливаюсь на сторону. Даже огромные крылья отца не в силах остановить моё падение. Вокруг меня раздаётся карканье.
Я врезаюсь в чье-то широкое тело, которое поднимает нас вверх. Моему помутившемуся разуму требуется минута, чтобы осознать, что встревоженные глаза, которые смотрят на меня, жёлтого цвета.
«О, боги, Лор, нет!
«Mo khrà, что…»
И прежде, чем моя пара успевает закончить предложение, его тело замирает, и мой самый ужасный кошмар сбывается — чёрные перья превращаются в металл.
Время как будто останавливается, когда я осматриваюсь вокруг и встречаюсь взглядом со своим дедом, потом с Габриэлем и, наконец, с Бронвен. Какое-то время мы остаёмся подвешенными в небе, а затем… затем мы начинаем стремительно падать в долину.
В моей голове возникают только две мысли: первая — все мои попутчики — чистокровные фейри, поэтому они выживут, и вторая — если Лор стал железным, значит, он не потерял свою человечность.
ГЛАВА 79
— Она сломала шею при падении, Ди. Если бы её магия была заблокирована, она уже была бы мертва, и нам всем пришёл бы конец.
— Я, мать его, это знаю, Таво!
Я умерла?
— Ты думаешь, я не знаю? — голос Данте звучит беспокойно, как будто он и правда расстроен. — Твою мать, — снова рычит он, но его рык заглушает вибрация, которая сотрясает поверхность, на которой я лежу. — Святой Котёл, что это было?
— Ещё одна лавина. Я мог бы признать, что использовать их связь было гениальной идеей, но Мириам не очень-то быстро восстанавливается. Это определённо повлияет на магический барьер.
И как только Таво это произносит, обжигающая боль снова распространяется по моей шее.
Я сжимаю челюсти, желая подавить стон. Я не только не хочу доставлять удовольствие этим монстрам своими криками, но и не хочу показывать, что я пришла в себя.
— Идиоты, продолжайте топить снег, пока мы не оказались погребены заживо в этой пещере! — Таво, должно быть, отвернулся от меня, потому что его голос звучит сейчас не так четко: — И, Энрико, придумайте, как остановить кровотечение у этой ведьмы!
— Я пытаюсь, генерали. Я пытаюсь, — голос Энрико звучит встревожено.
— Пытайся лучше!
Я слышу чьи-то шаги и хруст, словно кто-то ступает по снегу и льду.
— Они нашли Росси и Мориати?
— Нет, генерали. Им удалось привести только провидицу.
— А ну просыпайся, Аврора.
Раздаётся шлепок, а затем я ощущаю, как чья-то ладонь начинает скользить по моему лицу.
Мне не нужно открывать глаза, чтобы понять, что эта рука принадлежит Данте. Его дыхание ударяет мне в нос, и хотя он пахнет не так ужасно, как в туннелях, от этого запаха мой желудок готов вывернуться наизнанку.
Как и от его прикосновения.
Как он смеет касаться меня?
Раздаётся свист, за которым следует громкий крик, мой пульс учащается.
— Аврора вставай, — напевно произносит Таво. — Это всего лишь небольшая огненная вспышка, которая поможет тебе прийти в чувство.
Неужели этот урод опалил её своим огнём?
Я. Четвертую. Таво Диотто. Если это не сделает ещё раньше Киан, но чтобы он мог меня опередить, мне нужно найти Лора, а тот должен разбудить воронов. Но для того, чтобы найти мою пару, мне нужно встать с пола, или куда они меня там положили.
— Если хочешь, я могу поджечь и…
— Нет.
Я, конечно, благодарна Данте за то, что он отверг мерзкое предложение Таво, но я прекрасно понимаю, что это не имеет ничего общего с милосердием. Он, наверное, боится, что огонь убьёт меня, если, конечно, Мириам не умрёт от своей раны ещё раньше.
— Давай же, Фэл, — шепчет он.
Из-за того, что он назвал меня дружеской формой имени, моя кожа покрывается мурашками. Зачем ему надо, чтобы я очнулась? Что за гнусный план он приготовил для меня на этот раз?
Его рука, наконец, покидает моё лицо, но, к сожалению, не моё тело. Он прижимает два пальца к изгибу моей шеи и пытается почувствовать пульс.
— У ведьмы больше не идёт кровь, — объявляет нервный солдат — Энрико — с явным облегчением в голосе.
Таво издаёт возглас, который отражается от ледяной поверхности.
— Что там с пульсом Фэллон?
— Он стал сильнее, — бормочет Данте.
— На твоём месте я бы вытянул губки и притворился прекрасным принцем. Посмотрим, подскочит ли скорость её пульса.
Гнев тут же охватывает меня, и я боюсь, что мои щёки могут покраснеть… Пусть только попробует, твою мать…
Губы касаются меня — полные, тёплые. И это не губы Лора.
Меня захлестывает отвращение, и прежде, чем я успеваю его подавить, я поворачиваю голову и сплевываю.
— Ты только посмотри, — усмехается Таво. — Сработало.
Я так крепко сжимаю руки в кулаки, что вены под кожей набухают, напоминая мне о синяках, покрывающих всё моё тело, которое начинает ныть. Когда моя грудь сжимается от желания закричать, я напоминаю себе о том, что жива.
Я выжила. И я продолжу это делать.
А чтобы лучше разыграть свои карты, я должна понять, что всё-таки уготовила мне судьба, поэтому я открываю глаза и осматриваю своё окружение.
Голубой лёд сверкает подо мной, надо мной и вокруг меня. Полупрозрачные сталактиты украшают изгибы замерзшего потолка и сияют, точно тысячи стеклянных мечей. Если бы не холод, я бы почти поверила в то, что оказалась на дне океана, а не на куске замерзшей воды внутри горы.
Я опускаю взгляд на своё тело и на цепи, которые обматывают меня от шеи до самых щиколоток. На этот раз они не стали использовать лианы. Неужели Данте не доверяет своим
