и овощных очистков Кешу. Одно крыло попугая было отрезано, валяясь тут же, рядом с ним, а сам он, судорожно повертывая головку в разные стороны, раскрывая клювик в немом чириканье, панически озираясь вокруг быстро моргающим черным глазком, некоторое время продолжал еще вяло трепыхаться всем своим тельцем, пока движения его не сделались резче, прерывистей, а затем не прекратились вовсе.
Глава IV
Выкатив в подъезд коляску, Вика подошла к лифту, у которого ее уже дожидалась Даша, и только тогда c досадой вспомнила, что он был сломан. Собираясь на улицу, она совершенно забыла об этом, и, столкнувшись сейчас с необходимостью самой спускать коляску, да при этом еще помогая дочери, которая в зимней одежде ходила по лестницам очень неловко, подумала было остаться дома, но, увидев висевший на ручке мусорный пакет с мертвым попугаем внутри, поняла, что идти придется в любом случае. Злость на дочь вновь овладела Викой, и она, нервически ухватив ее за руку, двинулась вниз, толкая перед собой коляску; спустившись же на улицу и выкинув пакет, направилась в местный сквер.
Мысли о Ринате, его постоянных изменах, об ожидавшем ее будущем продолжали бередить сознание Вики. Держать их в себе было невыносимо, и она, в глубине души чувствуя, что, обсудив с кем-нибудь свои переживания, облегчит положение, еще из дома позвонила сестренке и Кристине, пригласив обеих вечером к себе. Девушки охотно согласились, и Вика, заручившись одним только их обещанием приехать в гости, сразу почувствовала себя спокойней.
«Может, я слишком все преувеличиваю? — войдя в сквер и направившись по главной аллее к видневшемуся впереди фонтану, размышляла про себя Вика. — По большому счету, что произошло-то? Да, вторую субботу подряд вызывают. Ну и что? И раньше такое случалось постоянно. Работа такая. Тем более ни сообщений, ни звонков подозрительных в этот раз в телефоне не было, — рассуждала она про себя. Думая о том, что она скажет подругам, представляя их реакцию на свои слова, Вика невольно начала оценивать ситуацию со стороны, и такой непредвзятый, отделенный от собственных эмоций подход позволил ей взглянуть на обстоятельства более объективно. — А если он вообще сегодня вернется? Он же говорил, что, возможно, до вечера успеет все сделать. А я девчонок позвала… Нужно написать ему», — решила она.
Немедленно взявшись за телефон, Вика еще добрых десять минут раздумывала над тем, какое сообщение отправить мужу. «Ты на работе?» — с ходу набрала она то, что в действительности и волновало ее больше всего, но, перечитав сообщение, немедленно стерла. Посылать подобный вопрос нельзя было ни в коем случае: это означало бы, что она допускает вероятность обмана и все равно пишет. Сообщение «Когда ты приедешь?» подразумевало, что она ждет его возвращения, и потому тоже не подходило. «Ты сегодня приедешь?» можно было понять двояко. Взвесив с дюжину самых разных вариантов, Вика наконец набрала: «Завтра в восемь утра твоя мама с Артуром приезжают. Кто их встретит?» — и, еще несколько раз перечитав сообщение, отправила мужу.
Спустя полминуты телефон известил ее об ответном послании: «Я на объекте в О-хе. Здесь завал. Заеду за ними сразу с работы», — прочитав которое Вика даже несколько успокоилась. Было понятно — муж не приедет до завтра, но в то же время это означало, что она повидается с сестрой и подругой, к визиту которых настроилась и которых ждала; а самое главное, супруг объяснял, что находится в О-хе, что у него «завал», и такой акцент на вынужденном характере своего отсутствия вторую субботу подряд ясно свидетельствовал ей — он переживает по поводу разразившегося конфликта и пытается оправдаться.
Убрав телефон в карман, Вика свернула на одну из примыкавших к аллее узких второстепенных дорожек. Это была тихая тропинка, делавшая большой оборот вокруг всего сквера, знакомая только немногим постоянно гулявшим здесь местным жителям и оттого совсем безлюдная. Пройдя по ней немного вглубь и оказавшись в стороне от основной аллеи, Вика закурила сигарету. Табак уже не принес эйфории, как первая утренняя доза, а даже наоборот — вызвал тошноту и тяжелые давящие ощущения в голове; но вместе с тем в душе у нее прояснилось, и она вскоре отвлеклась на мысли о завтрашнем приезде сына и свекрови, о начале занятий в школе, о так и не доваренном супе. Вика гуляла с полчаса, в течение которых успела выкурить еще четыре сигареты, как бы хороня в этих автоматических действиях свое сознание, а когда вновь оказалась на аллее, отправилась домой; но, только выйдя из сквера, увидела впереди метрах в двадцати от себя Рината: на ходу потягивая пиво из зажатой в руке бутылки, супруг неспешно шагал ей навстречу, с умиротворенной улыбкой на лице внимая речам, которые адресовала ему идущая с ним под ручку молоденькая девушка.
При виде мужа Вика, словно громом пораженная, застыла на месте. Разум ее померк, так что первые несколько мгновений она пребывала в полной прострации, тупо смотря на Рината округлившимися неморгающими глазами; а как только кошмарная мысль, что она видит сейчас супруга, гуляющего под руку с любовницей, пробилась наконец в сознание, черная безысходность окутала ее душу. В глазах у Вики все поплыло, заходило ходуном; руки, спину и грудь обдало холодом; стало мучительно, невыносимо тяжело, и тут же почувствовала она, что земля ускользает у нее из-под ног. Просев всем телом, она подалась вперед и, вцепившись в ручку коляски, из последних сил оперлась на нее, еле удержавшись на ногах.
— Папа! Папа! — вдруг раздался радостный возглас сидевшей в коляске Даши. Увидев отца, она вся засветилась в восторге, принявшись энергично махать ему ручкой.
Повернувшись на голос дочери, Ринат замер и оторопело уставился на супругу, а как только взгляды их встретились, яростная лютая злоба поднялась в Вике. Оставившие ее силы в мгновение вновь наполнили каждую клеточку мышц, взбудоражив все существо, и она, развернув коляску, рванула к светофору.
— Вика! Постой! Вика! — доносился до нее голос супруга, и с каждым словом злость и ненависть к мужу все сильнее и сильнее разрастались в ней, разгоняя кровь по организму, приводя сознание в неистовое смятение.
Пробежав за супругой с десяток метров и поняв, что ситуация осложнилась до предела, Ринат остановился и развернулся к стоявшей на прежнем своем месте Наташе. О том, чтобы провести этот вечер с любовницей, теперь не могло быть речи, и он заспешил обратно, чтобы, коротко объяснившись с ней, пуститься вдогонку за женой.
Когда Вика почувствовала, что Ринат не бежит за ней больше, очевидно, оставшись с
