время француз имел неосторожность переоформить на мать Элизабет два десятка магазинов, замок в предместье Парижа, дом в Монако. Та, узнав, что бывший супруг причастен к заговору против Соколова, отказалась подписать бумаги по возврату имущества. Лемье попытался решить проблему с помощью адвокатов, но и здесь беднягу поджидало разочарование. Ознакомившись с документами, адвокаты, дабы не нанести урон собственному авторитету, отказались браться за дело, от которого за версту веяло провалом. Другие же, не гарантируя ничего, запросили такие гонорары, что Фредерик вынужден был отказаться сам. Шансов вернуть что — либо у Лемье практически никаких. Через пару месяцев вычеркнут из списка влиятельных людей Франции, там глядишь и из бизнеса тоже. Кому нужен миллионер с репутацией человека, действия которого привели к гибели известного на весь мир учёного?
— И как на всё это отреагировала Элизабет?
— Смеётся. Судя по тому, как ведут себя нанятые матерью юристы, скоро Лиза станет одной из богатейших невест Европы.
— Да… — покачав головой, многозначительно проговорил Богданов. — Что ни новость, то потеха. Кто не имел — обрёл, кто хотел — потерял. Представляю состояние Лемье.
— А Кузнецов?!
— Что Кузнецов?
— Не имея ничего, может стать мужем миллионерши.
— Дмитрий? Никогда. Закалка не та. К тому же неизвестно, кому больше повезло, Дмитрию или Элизабет.
— А нам?
— Что нам?
— Из нас кому больше повезло, тебе или мне?
— Обоим. Нельзя разделить то, что не делится на малое и многое, а значит, нет, между нами, разницы. Обретя друг друга, обретаем самих себя.
Голос диктора напомнил о том, что продолжается посадка на рейс «Москва — Симферополь» и что вылетающих просят пройти к стойке под № 28.
Илья встал.
— Ну что пошли?
— Подожди, — остановила Ольга. — Почему не спрашиваешь о «луче смерти»?
Не ожидая, что та заговорит об архиве, Богданов замер.
— Есть о чём поговорить?
— Есть.
Дождавшись, когда Илья сядет, Ольга, сделав заговорщицкое лицо, произнесла:
— Перед тем, как вылететь в Париж, Лиза сообщила, что приняла решение по поводу архива.
— Передать государству?
По тому, как выдохнула Ольга, стало ясно, что Богданов попал в точку.
— Ты знал?
— Ростовцев рассказал. Я позвонил спросить, чем закончилась история с Гришиным и закончилось ли та вообще. Алексей Дмитриевич выдал, что госпожа Соколова решила передать архив государству.
— Почему не рассказал мне?
— Ждал, когда соизволишь поведать про Дмитрия и Лизу.
— Ты знал про Лизу с Кузнецовым и молчал!!!
Глаза Ольги стали похожими на глаза китаянки, сузившись до неузнаваемости, они извергали удивление и возмущение одновременно. Дыхание замерло, тело напряглось.
— Тихо, тихо, — приглушив голос, Богданов обнял Ольгу за плечи. — Ты тоже не сразу открылась.
— Ждала удобного случая.
— И я ждал.
Голос диктора по поводу посадки на рейс «Москва — Симферополь» прозвучал угрожающе.
— Всё! Бежим.
Подхватив Ольгу под руку, Илья устремился к выходу, мысленно благодаря дикторшу за то, что та, сама того не ведая, помогла избежать разборки.
Так Богданову казалось на тот момент.
Но он ошибался.
Стоило самолёту подняться в воздух, как Ленковская, не дожидаясь, когда машина наберёт высоту, повернувшись лицом к Илье, произнесла фразу, от которой Илья потерял не только покой, но и уверенность в том, что ему известно всё.
— Мне придётся ответить тем же.
— Ты о чём? — проговорил в ответ Илья.
— О том, что есть ещё одно решение Элизабет, о котором не можешь знать ни ты, ни Алексей Дмитриевич.
— Интересно, интересно, — напыжился Илья. — Что такого могла сообщить Лиза, о чём не знает Ростовцев?
— А вот и не скажу. Ты молчал, и я буду молчать. Хочешь, позвони Лизе сам.
Илья задумался.
«На первый взгляд вроде бы знал всё, даже то, что не могла знать Ольга, а именно, о передаче дела Гришина в трибунал без информирования средств массовой информации. В то же время в деле, связанным с реликвиями Соколовых, оставалось нимало чёрных дыр. Взять, к примеру, картины? Как распорядилась Элизабет по поводу шедевров мирового значения, ювелирных изделий Фаберже, не говоря уже об орденах времён Петра первого?»
— Мне кажется, я знаю, — ухватившись за мысль, касающуюся реликвий, произнёс Богданов. — Перешедшие к Элизабет по наследству произведения искусства будут проданы с аукциона?
— Чушь, — возмутилась Ольга. — Лиза думать не думала что-либо продавать. Картины, украшения, а также пасхальные яйца будут переданы в Русский музей на хранение до момента, когда кто-то из Соколовых, кто будет жить после неё, не решит найти им другое применение.
— Всё в музей?
Не веря ушам своим, Богданов не смог сдержать удивления.
— Кроме двух пар серёжек и одного пасхального яйца. Какое именно? Лиза пока не решила. Но я думаю это будет «Курица, вынимающая из корзины сапфировое яйцо».
— Всё?
— Нет. Есть кое-что, о чём ты должен догадаться сам. Не сможешь догадаться, придётся признать поражение.
— Признаю, когда расскажешь.
— Точно признаешь?
— Точно.
— Тогда я вправе потребовать шампанского. Победа должна быть отпразднована. Не закажешь, не скажу разгадку.
Дождавшись, когда бортпроводница принесёт наполненные шампанским бокалы, Илья, взяв в руку один, протянул другой Ольге.
— За что пьём?
— За будущее.
— Чьё?
— За наше с тобой. За Лизы с Кузнецовым. За Рученковых. За твою маму. За отца твоего, память о ком всегда будет жить в наших сердцах. За моего отца. Какой бы ни был, но он мой отец. За Соколовых. За то, чтобы ты и я смогли продолжить род Богдановых. Чтобы через много — много лет, может быть, через тысячу кто-нибудь из правнуков так же, как мы сейчас, сидя в межпланетном корабле, поднимет бокал за тех, кто, живя в двадцать первом веке, положил начало роду Богдановых.
— Быть, по-твоему, — сделав глоток, Илья поставил бокал на откидной столик, — Теперь, как и обещала, ты должна рассказать про загадку Элизабет.
— Их две, — не моргнув глазом, произнесла Ольга. — С какой прикажешь начать?
— С главной.
— Одна главней другой.
— Тогда с любой.
— Отлично, — сделав глоток, Ольга улыбнулась так, как могла улыбаться только она, с одной стороны иронически, с другой с восхищением. — Элизабет передала архив государству не весь.
— Что значит не весь?
— Без дневников. Будучи специалистом, Лизе не составило труда разобраться, в чём кроется секрет «луча смерти». Поняв, что без тетрадей подобраться к изобретению будет сложно, решила поступить так, как в итоге и поступила.
— И что её к этому подтолкнуло?
— Одна из записей отца, которую Элизабет нашла в дневнике, и которая выглядела как дополнение к размышлениям деда.
Могу ошибиться в правильности построения фраз, но по смыслу те выглядят так: «Если человечество решится на применение «луча смерти», неважно, в каком виде: в виде защиты или
