усердия.
— Да никак, — спокойно ответил Макловски. — Это случайность, совпадение. Думаю, разбалансировка центрального ствола реактора антивещества. Но вот совпадение капитан уловить мог. Чутьё вполне позволяло ему оказаться в нужное время в нужном месте.
— Тогда как ты объяснишь это! — министр разгрёб пачку пластиковых листов на столе и вытащил длинную полосу магнитного скана.
Лендслер приподнялся и с вежливым кивком взял предложенную ленту. Внимательно всмотрелся в неё стоя, потому что министр продолжал стоять.
— Смотри-смотри, — Сам опустился в кресло. — Тело капитана горело восемнадцать минут. Кислорода было ноль — выгорел весь. А электрическая активность мозга на момент скана — была. Он восемнадцать минут провёл в горящем катере и не издох до конца. А ты говоришь — нет отличий.
Макловски чуть покачал головой, рассматривая ленту на просвет.
— А затемнённые области внизу? Что это? — спросил он.
— А затемнённые области выглядели так, словно труп разлагался неделю! — набычился Сам. — Что ты о нём знаешь? Кто он?
— Мальчишка как мальчишка, — повёл плечами Макловски. — В Содружестве есть сотни истников посильнее и поспособнее.
— Так что же это за бесовщина? — поморщился министр, тон, впрочем, сбавляя. Видимо, результаты сканирования собственной мимики и эмоций ему докладывали тут же.
— Единственное, что могу отметить… — Лендслер помедлил, поворачивая ленту и рассматривая под другим углом. — Капитан был серьёзно болен. Врач сказал мне, что иммунитета у него на тот момент уже практически не было. Он опасался белокровия, когда случилась вся эта история. Вот, пожалуй, и всё.
— То есть, он и так был ходячий труп?
— Вроде того, — согласился Макловски. — И ещё меня удивляет, что лучше всего сохранились лобные доли и кора мозга. Словно бы кто-то решал, какими отделами можно пожертвовать, а какими нет. Но это уже мои домыслы, точно сказать не могу ничего.
— Теперь и медики не смогут, — подытожил Сам, бросив уничижительный взгляд на Блогура. — Почему не взяли живым⁈ Это ж надо было так просрать!
— Так или иначе, капсула мне нужна. — Лендслер сел, отложив скан.
— Ты сразу должен был согласиться на любые другие кости! — заорал намолчавший себе головной боли контр-адмирал.
Ему сегодня то и дело приходилось сдерживаться, а хотелось выораться на дураков-подчинённых. Ничего не могут сделать как следует!
— И кто похоронен в твоём фамильном склепе под видом матери? — сухо поинтересовался Колин.
Долгин закрыл ладонью лицо в притворном ужасе.
Министр взревел:
— Ты должен был что-то предпринять в лифте! Сообразить, раз ты такой умный! Что б тебя!..
— Я думал, это твои люди!
«Два, — думал Ли Перет. — Два зверя».
Он понял вдруг, как важно, что за земля лежит у тебя за спиной.
Лендслер был бессилен на мёртвой тяжёлой земле Севера. Она не отзывалась ему. Будь он неправ, его бы сейчас раздавило одним контр-адмиральским взглядом.
Но, наверное, он был прав.
Хатты, мутанты — все они тоже хотели жить по каким-то законам. Но ведь законы — лишь для людей?
— Ах, как вы мне все надоели! — выдохнул Сам, утомившись жрать глазами лендслера. — Костёр разведите, что ли. Чтобы в этот раз — нормальный шашлык, не херня эта горелая. А ты, Хайлик, стол накрывать будешь, из тебя стряпуха — только кур щупать.
Макловски снова встретился глазами с министром.
— Не ссы. Нарежем тебе родных костей из обгорелого. Твою подпись теперь не сотрёшь. Извиняй уж за этого раззяву. — Он кивнул на Блогура. — Должен буду. Привязался к парнишке?
Лендслер неопределённо качнул головой.
— Ну, да, парни — они и лучше баб, — согласился Сам и кивнул почему-то на генериса.
Дьюп. По дороге на Юг
Ночью лендслер улетал, оговорённые сроки поджимали. При самом жёстком режиме следования от Готто до Абесверта не менее шести суток лёту. В среднем же лучше бы уложиться в восемь.
Особист Ирвинг Блогур, провожая лендслера, передал ему новую порцию обгоревшего человеческого мяса. На этот раз без черепа.
Лендслер и его заместитель поднялись по канальному импульсному лифту на орбиту, где подъёмная капсула состыковалась с транспортным тральщиком, и были доставлены на министерское судно, имевшее портом приписки Аннхелл.
Однако после двух проколов именитые пассажиры вдруг покинули правительственный транспорт, перебравшись на лёгкий корабль разведчиков с забавным именем «Апельсин».
Он тоже их не устроил. И ещё через прокол лендслер и его заместитель очутились на южноимперском медицинском судне «Сгхавата», на борту которого было подозрительно много экзотианских медиков.
Пройдя обработку и снова очутившись в стерильной хирургической зоне, Ликам Брегенхайнер расстегнул спецкостюм, сунул руку прямо в грудную клетку, насквозь проходя и нательное бельё, и собственное тело, и, помогая второй рукой, извлёк ту самую капсулу, из-за которой восемнадцать часов назад были шум, пальба и дикие крики. Капсулу с мозгом капитана Верена.
Абэлис. «Гойя». Окрестности Джанги
Известно, что тело, погруженное в жидкость, теряет кое-что в весе. Но вот что теряет тело, погружённое в коньяк?
Командующий южным крылом армады Империи генерал Дайэго Абэлис методично трудился над пониманием этого вопроса с восьми часов вечера до полуночи. В полночь закончились четвёртые сутки без сна.
Его слегка мутило, перед глазами от резких движений вспыхивали острые сияющие звёздочки. Однако звёздочки убегали быстро, в голове частично прояснялось, а спать всё так же было невмочь.
Генералу Абэлису ещё никогда не казалось так явственно, что «Гойя» висит в абсолютной звенящей пустоте, а во Вселенной не существует иных живых, кроме него самого.
Пульт ожил в 01:22, засветившись, как адская гадюка с Приены. Или это шалило зрение?
«Вот… — подумал генерал удовлетворённо. — Змеи уже пришли. Значит, всё же усну».
Но это были не змеи, а прямой вызов Локьё.
Генерал нажал отзыв, и над пультом возникла фигура вражеского командующего. Он смотрел, чуть склонив голову вбок и молчал.
«Ну же! — подумал Абэлис. — Если уже война — то не молчи!»
— Лендслер вылетел с центрального кланового центра Готто, — произнёс эрцог, глядя не на генерала — в пространство.
— Это точно? — спросил Абэлис, пытаясь тряхнуть тяжёлой головой и не ощущая её именно как голову.
— Да, — сказал Локьё. — Корабль, приписанный к министерству Аннхелла, ушёл в прокол позавчера в 16:00 по общему времени.
«Значит, через шесть-восемь суток… Неужели всё как-то утряслось…?» — подумал Абэлис, но вслух сказал:
— Я посылал запрос о встрече. На нейтральной территории или на вашей — всё равно.
— Полагаю, что твою проблему мы уже разрешили. Тебя волновала возможная война, теперь понятно, что уж шесть-то суток это дело терпит.
— Я обеспокоен положением инспектора Джастина.
— Неужели я озадачил своими действиями и Союз Борге?
Абэлис промолчал.
— Ну что ж, — кивнул эрцог. — Давай тогда «перетрём», как говорит один мой юный воспитанник. Жду тебя через двое суток.
Абэлис вскинул в несогласии руку, но Локьё засмеялся:
— Иди, проспись, мальчик. Тебе надо отдохнуть. После поговорим.
Рассоединения линий генерал
