Они были уже почти у самых ворот, когда Мила обернулась назад. Рогатого Буля на берегу уже не было, и это почему-то навело Милу на мысль, что дороги назад у них нет.
Еще несколько взмахов веслами и они оказались у ворот.
Внизу стены замка поросли водорослями — грязно-зеленой слизью, сползающей в стоячую воду. Даже не приглядываясь, ребята заметили, что камни покрыты противной слизью.
Вблизи два черных паука, жертва и пожиратель, казались еще более жуткими, чем в видении Милы и тем более на картинке в Яшкиной книжке.
Передние лапы обоих переплетались между собой, а задние словно врастали в каменные стены. Можно было легко различить даже щетину на лапах, как будто эти жуткие создания когда-то были живыми, а потом в одно мгновение превратились в железо — в ворота, охраняющие Проклятый замок.
Но отвратительнее всего выглядела раскрытая пасть верхнего паука, поглотившая голову своего побежденного собрата. Ребята хорошо видели два острых зуба, впивающихся в паучье тело, и восемь круглых глаз, глядящих непонятно куда. По обеим сторонам от ворот Мила заметила два черных металлических копья в ржавых железных держателях, впаянных в стену.
— Теперь я понимаю, почему князь Ворант спрятал свой замок от посторонних глаз, — сказал Ромка, пораженно хмыкнув. — Такое страшилище раз увидишь — в жизни никогда потом не забудешь. А хуже всего, что нам нужно войти внутрь…
— Вот именно, — согласилась Мила. — И как это сделать? Ворота заперты.
— Н-н-да, — протянул Ромка, оглядывая толстые паучьи лапы. — Очень сомнительно, чтобы кто-нибудь здесь мог ожидать гостей.
Мила тоже оглядывала ворота, и почему-то ее взгляд, как магнитом, все время притягивало к открытой пасти, острым клыкам и маленькому ромбовидному отверстию между ними, которое напоминало кусок вырванной плоти.
Стараясь отбросить от себя наваждение, вызванное жуткими картинами, что рисовало ее воображение, Мила сосредоточенно напрягала память, вспоминая свое видение.
— В видении я убила паука, — сказала Мила, пытаясь припомнить все детали. Но это было не так-то просто сделать, поскольку прошло немало времени.
— Ты убила железного паука? — спросил Ромка, как-то странно на нее покосившись. — Поздравляю. Надеюсь, он не очень сопротивлялся?
Стараясь не обращать внимания на Ромкин сарказм, Мила продолжала блуждать взглядом вдоль ворот, и взгляд, как будто повинуясь какому-то притягивающему заклинанию, снова и снова останавливался на углублении.
— Я вонзила в него нож или какой-то другой острый предмет… Не помню точно…
Краем глаза она заметила спокойно висящее сбоку от ворот копье. Казалось, что к этим воротам оно не может иметь никакого отношения. Но именно это Милу и насторожило. Какой смысл оставлять эти копья здесь, где от них нет никакой пользы? А значит, должна быть польза. Они здесь не просто так, а для чего-то.
Мила решила это проверить и, не долго думая, сняла копье со стены.
— А это тебе зачем? — с интересом разглядывая копье, спросил Ромка.
Он взял в руку наконечник, задумчиво пару раз подкинул на ладони, так что ствол копья закачался у Милы в руках, с недоверием покосился в сторону ворот и вдруг воскликнул:
— Эй! Смотри-ка, а ведь наконечник должен подойти к этому углублению в теле паука.
У Милы даже ноги занемели, словно от порыва ледяного ветра, когда она поняла, что Ромка абсолютно прав. Она вспомнила: она вонзила в паука острое копье! Потом в памяти всплыло еще и другое воспоминание: вспышка, глухой свист и золотое копье в груди Горангеля…
Мила подняла копье — оно было довольно тяжелое — и, прицелившись, не без труда вонзила его в углубление в теле паука. Железный наконечник вошел идеально, и тут же камни в стене упали куда-то вглубь, образовав длинные глубокие дорожки, по которым железные лапы заскользили вверх и вниз, создавая проход. Из пасти паука-пожирателя вылезла голова паука-жертвы, который устремился вниз, под воду. Когда он скрылся под водой целиком, Мила посмотрела вниз и увидела там, в темной мутной воде, его очертания.
Ворота Проклятого замка были открыты.
Ромка с Милой переглянулись и, не сговариваясь, взялись за весла. Когда проплывали под воротами, Мила посмотрела вверх: над их головами угрожающе зависла открытая паучья пасть с торчащими из нее острыми клыками.
— Интересно, как здесь принимают гостей? — поинтересовался Ромка. — Стаканчик «Глазуньи» хоть предложат?
— Вряд ли, — отозвалась Мила, когда лодка погрузилась в темноту тоннеля, где их голоса отдавались эхом, отражаясь от невидимых стен.
— Это хорошо, — сказал Ромка. — А то бы я сразу повернул обратно.
Мила усмехнулась «приятным» Ромкиным воспоминаниям, пытаясь различить в темноте хоть что-нибудь. Слух улавливал звонкие клацающие звуки: судя по всему, с потолка и стен в воду падали капли влаги. Пахло сыростью и дохлыми мышами. Мила достала палочку.
— Свет! — приказала она, и тут же в темноте проступили очертания стен, а на воде появились светящиеся круги.
Арочный свод тоннеля тяжело нависал над ними, а по стенам стекали тонкие струйки воды. Впереди Мила увидела лестницу.
Когда лодка причалила к ступеням, Мила и Ромка выбрались из нее, ступив на мокрый каменный пол.
— Нам туда, — сказала Мила, кивая головой вверх, куда уходила лестница с широкими, испещренными глубокими трещинами, ступенями.
В полном молчании они поднимались по ступеням, пока не остановились перед небольшой деревянной дверью с ручкой-кольцом. Дверь была невзрачной, и даже не верилось, что она ведет в просторные и величественные залы замка. Такая дверь подходила разве что для какого-нибудь подвала.
— Ну, пошли, — сказал Ромка, дергая за кольцо.
Дверь со скрипом открылась, и, по очереди переступив через порог, ребята оказались в поистине огромной зале. Судя по высоте потолка, здесь запросто могли бы кружить в вальсе великаны. Да и ширина комнаты ничуть высоте не уступала.
Мила и Ромка с открытыми ртами шагнули вперед, и в этот момент раздался оглушительный стук захлопнувшейся двери. Заскрипели металлические запоры, и ребята поняли, что теперь они заперты в этом замке, как в ловушке.
— Ну, все не так уж плохо, — бодро сказал Ромка, хотя лицо у него было ошарашенное. — В конце концов, нам ведь назад не нужно, правда?
— Правда, — согласилась Мила, но внутри у нее все сжалось в комок.
Нужно было идти вперед, и они пошли. Стены необъятной залы тонули в темной дымке тени, а свет исходил от большой мрачной люстры с десятью дюжинами толстых свечей, не меньше.
Когда они дошли до середины залы, Миле послышалось, что где-то рядом раздался лязг металла. Она остановилась.
— Ты слышал? — спросила она у Ромки, вглядываясь в темные углы залы.
