class="p1">— Бая с Белых болот, — произносит он ровным, глубоким голосом, слегка склоняя голову в знак приветствия. — Да найдёшь ты в этом лесу всё, что ищешь в нём — и я очень рад, что сегодня твои поиски привели тебя сюда. Не был ли труден твой путь? Мои братья и сёстры, охотившиеся сегодня, сказали мне, что несколько часов шёл сильный дождь. Я и сам вижу — ты немного промокла. Не хочешь ли ты переодеться в сухое?
Бая молчит.
Бая молчит — и даже не знает, с чего начать.
Наверное, было бы не слишком вежливо начинать с хохота, бурлящего внутри.
А так хочется…
Вран стоит перед ней во вчерашней красной рубахе, небрежно заправленной в кожаные штаны — весь его вид, слегка взъерошенные волосы, двухдневная щетина, вкрадчивая, но дружелюбно-отстранённая улыбка, явно украденная у Радея, весь его облик говорит, нет, кричит об этой небрежности: что ты, Бая, я вовсе не ждал тебя на этом месте почти с самого твоего ухода, как ты могла об этом подумать? Я вышел из палатки ровно в намеченное время и совсем не выдохнул с облегчением, всё-таки увидев немного запоздавшую тебя.
Но, к сожалению, ливень, обрушившийся на Баю, решившую не тратить на него своё чудо, спутал все врановы карты — потому что его собственная одежда промокла насквозь, а с — Бая с трудом верит своим глазам — чуть подрезанных волос стекают крупные капли, задерживаясь в бледных рубцах на скулах.
Кому ты врёшь, Вран из Сухолесья? Ты ведь стоишь здесь не час и не два, напряжённо ища желанную гостью среди переплетений деревьев, ещё не успевших сбросить листву по ранней осени. Смотри-ка, и всех своих верных друзей не оставил без дела — или как раз таки отвлёк от их нехитрых занятий? По правую руку от Врана стоит Самбор, обривший голову, видимо, в подражание Радею, по левую — Нерев, обзавёдшийся густой тёмной бородой. Сторожат их бока Горан с Зораном, выглядывает у Врана из-за плеча, приподнявшись на цыпочки, исхудавшая ещё больше, чем прежде, и, кажется, потерявшая половину и без того не отличавшихся густотой волос Зима. И все — такие же мокрые, как Вран.
Вран, видимо, принимает её молчание за согласие. В мгновение ока поворачивается к Зиме, поднимает величественно руку, глаза Зимы наполняются ещё большей тоской….
Бая с силой кусает себя за щёку. Может, хоть это поможет?
— Нет, Ворон из Сухолесья, — качает она головой. — Меня не тревожит моя одежда. Возможно, тебе стоит предложить сухую рубаху и тёплый плащ своей волчице — я вижу, как она дрожит от холода за твоей спиной.
— Моей… — озадаченно повторяет за Баей Вран, так и не опустив руки.
И соображает.
— Что ты, Бая с Белых болот, — быстро говорит он, посылая то ли Бае, то ли Зиме сладкую улыбку — невозможно определить, на ком из них останавливаются его проворные синие глаза. — Мы не делим наших волков на «своих» и «чужих». Мы…
— Ну, тогда тебе стоит позаботиться о ничьей волчице, — сладко улыбается и Бая. — Я слышала, что ваше племя славится этим — заботой. Так, во всяком случае, читал мне мой брат — если я не ошибаюсь, это твои собственные слова. Которые ты очень любишь повторять.
Что-то Бая помнит — а что-то вспоминает. Помнит, с какой плохо сдерживаемой злостью может смотреть на неё Зима.
Вспоминает, с каким безудержным восхищением может смотреть на неё Вран.
— Иди переоденься, — негромко говорит он Зиме, отворачиваясь от неё. Зима открывает рот. — Зима.
Зиме приходится уйти.
Нерев едва заметно кивает — словно сам себе. Похоже, не только Бая довольна тем, что им удалось на время перелить в другую бочку хотя бы эту ложку неловкости.
Хотя, по правде говоря, сама Бая вовсе не чувствует никакой неловкости. Чужую — очень даже. А вот свою…
— Да, забота, — говорит Вран. — Ты права, Бая: забота. Это действительно основа всех устоев нашего племени. Позволь же мне начать именно с неё.
Вран делает к ней шаг.
Серьга в его ухе слегка покачивается. Капля на одном из его рубцов дрогает и сползает ниже — пересекает щетину, задерживается на верхней губе.
Вран протягивает ей локоть. Вопросительно смотрит на неё.
— Спасибо, но у меня нет привычки спотыкаться на ровном месте, Ворон из Сухолесья, — говорит Бая, не делая ответного движения. — Надеюсь, твоя забота не ограничивается подаванием рук главам других племён?
— О, — говорит Вран.
И смотрит на неё.
И продолжает улыбаться — и, может быть, Бае кажется, но с каждым мгновением его улыбка становится всё глупее. Всё более мальчишеской. Всё более…
Нерев кашляет.
— О, — повторяет Вран, моргая. — Конечно, нет, Бая. Конечно, нет. Это всего малая часть… капля в бурной реке…
— Песчинка на тёплом берегу, — кивает Бая. — Травинка в бескрайнем лесу. Шерстинка на густой шубе. Не стоит заботиться об усладе моих ушей, Ворон из Сухолесья — я пришла сюда не за этим. Скажи мне — как же забота, лежащая в основе твоего племени, перекликается с убийствами людей?
— О, — повторяет Вран в третий раз. — Это очень правильный вопрос. И ответ на него — самым прямым образом. Но обо всём по порядку. Прошу.
Вран взмахивает рукой, отстраняя от себя Самбора и освобождая место для Баи. Начинает неторопливо идти вперёд — статная осанка, размеренный шаг, лениво прищуренные глаза. Бая гадает, как быстро бьётся сейчас его сердце. Так ли мерно и беззаботно?
Верными тенями следуют за Враном все остальные — Вран ведёт Баю к стоянке, и Бая понимает: да, Вран очень постарался.
Потому что стоянка вчерашняя и сегодняшняя — как два разных мира. Бая наконец-то видит хоть кого-то, а не просто слышит отголоски их затаённого любопытства.
И, о, эта дюжина «кого-то» изо всех сил старается показать Бае, как она счастлива.
И, наверное, как сильно она заботится друг о друге?..
— Самбор, — заявляет Вран невозмутимо. — Наш замечательный знахарь, никогда не оставляющий без внимания ни малейшего недомогания своих братьев и сестёр. Кстати, знахарей у нас три. Жилок и Веш, всегда готовые прийти ему на помощь. Как ты, Чернава? Всё в порядке?
— Я Бел… — начинает молодая светловолосая волчица — кажется, из племени Тенистых берегов. — Да, Ворон, я в порядке. Веш мне очень помогает.
Чернава — Белава? — сидит у входа в одну из палаток, протягивая бледное, ничем не повреждённое запястье склонившимся над ней Вешу и Жилку — тому самому сыну главы племени Костяных пещер, ушедшему за Враном на его первом и последнем собрании. Бая
