class="p1">Его лицо начинает страдальчески кривиться.
— …стоим здесь в обществе твоего невидимого собеседника, — заканчивает Бая вопрос, не требовавший завершения. — Что ж. Так тоже можно.
Такое не придумаешь даже нарочно. Бая пытается вспомнить, о чём она думала, когда шла сюда, что представляла — и вдруг понимает: да нет, чего-то подобного она и ждала. Может быть, не преданно спящую у ног Врана Зиму и не, кажется, поглупевших ещё больше Горана с Зораном с порога, но Врана с его вечными причудами — очень даже. Отсутствие остальных глав — тоже. Может быть, Бая всё-таки надеялась, что войдёт не под покров аляповатой ткани — но, с другой стороны, это явно была работа Зимы. Что ещё от неё ожидать?
— Нет, — приходит в себя Вран. — Нет, что ты, какие невидимые…
Ладно.
— Ладно, — говорит Бая, вкладывая в голос всю решительность, на которую способна — и немного льда. Так — всего лишь лёгкую крошку. Чтобы присыпать всё остальное, совершенно не ледяное и даже теплящееся. — Похоже, я упустила свой шанс поговорить, Ворон из Сухолесья — сейчас у тебя, кажется, совсем другие разговоры. Пожалуй, мне пора идти — обещала я брату до рассвета…
Бая замолкает.
Вран переводит на неё взгляд — и пронзительная синева зимнего ночного неба обрушивается на неё, как в первый раз.
Ведь именно это она сказала ему однажды, уходя от него в тот самый первый раз.
— …вернуться, — негромко заканчивает за неё Вран.
Запах. Глаза. Скулы. Рубцы. Волосы. Ножик. Запах. Запах. Запах.
— …вернуться, — повторяет Бая.
И разворачивается, выныривая из-под тканевого навеса.
Конечно, Бая тут же сталкивается, почти нос к носу, с чутко ловившей каждое её слово Зимой. Конечно, в сторону тут же отскакивают и Горан с Зораном. Конечно, тут же прячутся в других палатках высунувшиеся было оттуда головы. Баю это не волнует. Бая вдыхает всей грудью свежий, влажный осенний воздух — и стремительно шагает вперёд, минуя Зиму, Горана с Зораном и все эти палатки. Бая сворачивает прямо в лес — хотя разумнее было бы пойти другой, более короткой дорогой.
Но Бае ли сейчас говорить о разумности?
Бая совсем не чувствует себя сейчас тридцатилетней главой рода, гордой верховной волчицей, пришедшей на встречу с просчитавшимся во всём отступником. Бая совсем не чувствует его этим отступником — это не разговор сквозь зубы, не взгляды свысока с обеих сторон, не притворство теми, кем они никогда друг для друга и не были — это просто встреча с Враном. Повзрослевшим, но всё ещё теряющим дар речи при виде неё Враном. Не способным признать поражение, мгновенно прикрывающим его ложью, пытающимся назвать её «красавицей» Враном. Это так…
Так…
Так…
— Шанс! — гаркает Вран вдруг, должно быть, на весь свой горе-лагерь, выскакивая за ней следом. — Кому я сказал? Если не уберётесь отсюда прямо сейчас… Бая с Белых болот! Шанс!
Вран догоняет её. Судя по звуку — грубо отпихнув от себя либо Зиму, либо кого-то из близнецов. Бая ставит на Зиму.
— Что — «шанс», Ворон из Сухолесья? — спрашивает Бая, не замедляя шага.
И делая так, чтобы Вран сам не смог приблизиться к ней на ещё один шаг. Лесные чудеса — всегда в её распоряжении. Разумеется, Вран может использовать ответное чудо, чтобы отменить её.
Разумеется, Вран ничего не использует.
Потому что, разумеется, никаких чудес у Врана нет.
Бая слышит, как Вран ругается сквозь зубы. Пробует раз. Другой. Третий. Ругается снова.
Почему же Бае так смешно? Бая не должна смеяться. Бая совсем не должна смеяться.
— Ты дала мне шанс, — сдаётся Вран, останавливаясь.
А вот Бая не останавливается.
— Бая!
Нет, не пройдёт.
— Бая с Белых болот, — голос вновь становится ближе, шаги возобновляются — недолго же он продержался, — помнишь, когда мы встретились во второй раз, ты дала мне шанс? Я готов отплатить тебе тем же. Я даю тебе шанс. Завтра.
И всё же Вран знает, на что её поймать.
На наглость. Поразительную, самоуверенную, такую нахальную наглость.
— «Завтра»? — вскидывает бровь Бая, придерживаясь рукой за дерево и оглядываясь на Врана через плечо. — И что бы это значило?
Глаза Врана вспыхивают таким нескрываемым торжеством, что у Баи снова дрогают губы.
Чему же ты радуешься, Ворон из Сухолесья? Какая может быть радость в твоём незавидном положении?
— Я готов повторить для тебя все мои… основные мысли завтра, — заявляет Вран, бесстыже смотря ей в глаза. — В виде исключения. Только для тебя. Хотя я уже поведал об этом всем, кто явился на встречу вовремя — но я понимаю, что ты опоздала не по своей вине. Если Бае с Белых болот будет угодно, я встречу её на том же месте в то же время завтра — а сегодня она, так уж и быть, может отправиться к своему не в меру тревожному брату. Я понимаю. Дела семейные.
«Так уж и быть».
«Не в меру тревожному брату».
«Дела семейные».
— А если мне будет неугодно, Ворон из Сухолесья? — медленно спрашивает Бая. — Если мои дела не столько семейные, сколько родовые? Нужно ли напоминать тебе, что я уже потратила время на этот путь сюда — и потрачу ещё столько же на обратный?
Вран молчит несколько мгновений. Лихорадочно обдумывает, что ей сказать, какой подход выбрать. Сомневается — не переборщил ли он с дерзостью? Или в самый раз?
К сожалению, к огромному сожалению — в самый раз.
— Тогда, возможно, я буду открыт для предложений, — говорит он наконец. — Но только на очень короткое время. Видишь ли, согласно моей договорённости с уже посетившими меня главами плем…
— Хорошо, — перебивает его Бая. — Я подумаю о том, чтобы открыться твоей открытости предложениям. Может быть. До возможной встречи, Вран из Б… Ворон из Сухолесья.
— Ба…
Бая не выдерживает — на Врана и на несколько волчьих хвостов перед ним обрушивается стена дождя, смывая и его слова, и вид Баи перед ним.
А сама Бая пускается в бег — и ей всё равно, насколько это беспечно и, как сказал Сивер, «не по-главенски».
* * *
— Ты сказала ему убираться с нашей земли? — спрашивает её Сивер на Белых болотах.
— Нет, — задумчиво отвечает ему Бая.
— Что он не должен даже пытаться лезть к людям из своей бывшей деревни?..
— Нет.
— Тогда что, мать лесную, ты ему сказала?
— Что, возможно, вернусь к нему завтра, — отвечает Бая.
И по лицу Сивера она понимает — её ждёт долгая, долгая ночь.
Глава 19. Стена
На этот раз Вран подготовился.
