Вы выросли вместе. Вы очень любили друг друга. И она знала, что отсутствие этой связи будет одной из самых тяжелых вещей, с которыми тебе придется столкнуться. Поэтому она попросила Кеса быть твоим братом, пока твой настоящий брат не сможет быть рядом.
Мой желудок скрутило узлом, я обхватила себя руками. Дружба Кес была бесценна, но теперь стала ещё более бесценной, потому что знаю, что каждое прикосновение и шутка исходили из уважения к моей матери.
В каком-то смысле это могло бы принизить доброту Кеса по отношению ко мне ― зная, что его попросили об этом, ― но я не воспринимала это так. Я видела в этом бескорыстный поступок, и была уверена в нашей взаимной привязанности, он сделал это не только ради Эммы. Он сделал это ради себя, ради той связи, что образовалась между нами.
Джетро подошел ближе, придвинулся сзади и обнял меня. Я прижалась спиной к его груди, наклонила голову в сторону, чтобы он мог поцеловать меня в шею.
― Она также попросила его передать тебе «Дневник Уивер». Я знал, что ты думала, что это инструмент моей семьи, чтобы управлять твоими мыслями. Что это мы создали такую традицию. Но это не так.
Его губы любовно скользнули по моему ошейнику к уху.
― Это был секрет Уивер, и, по крайней мере, один Хоук в каждом поколении хранил его в тайне. Кесу было поручено передать его тебе. Но его не просили говорить, зачем он это сделал. С ним можно было делать все, что угодно ― писать в нем или нет. Читать его или игнорировать. Выбор был за тобой.
Как я могла узнать так много за несколько коротких предложений? Как могла влюбиться в мертвых еще больше, чем когда они были живы?
Повернувшись в объятиях Джетро, я прижалась лицом к его груди.
― Спасибо. Спасибо, что рассказал мне.
Его объятия стали крепче.
― Спасибо тебе за то, что сбылись предчувствия твоей матери.
Мы простояли неподвижно очень долго, благодаря мертвых, заново переживая тайны, радуясь правомерному концу.
Наконец, Джетро отпустил меня.
― Открой. А потом мы присоединимся к остальным.
Я посмотрела на коробку. Воздух вокруг, казалось, пульсировал от желания, умоляя меня заглянуть внутрь.
Джетро, шаркая, двинулся к двери.
Я протянула руку.
― Подожди. Не уходи.
Он остановился.
― Ты не хочешь остаться одна?
― Нет. ― Покачав головой, я улыбнулась. ― Я хочу, чтобы ты остался. Она хотела, чтобы ты был рядом со мной.
Прикусив губу, Джетро вернулся ко мне.
Молча я подтащила коробку поближе и сдвинула крышку.
Ворсинки взметнулись при открывании и рассыпались по столешнице. Сердце замерло, когда я сунула руку в крошечный гробик воспоминаний и вытащила письмо, лежащее сверху.
― Оно адресовано мне.
Джетро обхватил меня за талию, дрожа от всего, что я чувствовала.
Замешательство.
Надежда.
Печаль.
Счастье от того, что услышу ее в последний раз.
― Открой его.
Клей выветрился и отклеился, конверт открылся, когда я перевернула его и, повозившись с перевязью, вытащила лист бумаги.
Дорогая моя милая доченька,
Я много раз обещала себе написать это письмо, и каждый раз, начав, останавливалась.
Мне так много хочется сказать. В голове крутятся рекомендации и советы по поводу всего того, чем тебе еще предстоит насладиться. Первая любовь, первое разбитое сердце, первый ребенок. Я не увижу этого. Я не увижу, как ты становишься женщиной и как наслаждаешься материнством.
И это меня огорчает, но я знаю, что буду гордиться той женщиной, которой ты стала, потому что ты ― часть меня, и через тебя я останусь живой, что бы ни случилось с моим бренным телом.
Есть также вероятность того, что ты не достигнешь того, на что я надеюсь. Что ты, как и я, окажешься на гильотине. Что мы встретимся на небесах слишком молодыми.
Но я не хочу думать об этом.
Если ты окажешься в Хоуксбридже, когда Кат будет находиться у власти, помни две вещи. Этот человек жесток, непредсказуем и бессердечен. Но при этом им можно манипулировать. Человек, у которого есть все, не имеет ничего, если у него нет любви. А в его жизни никогда не было любви. Я притворялась, что люблю его. Я надеялась, что ложная привязанность предотвратит мой конец, но у меня не было сил любить его по-настоящему. Я люблю твоего отца. Я никогда не смогу полюбить Ката, пока в моем сердце живет Арч.
И это было моим провалом.
Итак…
Прежде чем начну болтать о пустяках, я должна рассказать два секрета. Я слишком долго хранила эти признания.
Во-первых, я должна рассказать о твоей бабушке.
Я знаю, что ты уже видела могилы на пустоши Хоуков. Ты видела ее имя на надгробном камне. Но чего ты не знаешь, так это того, что её могила пуста.
Как и ты, я считала, что она погибла от руки мужа Бонни.
Но это было до того, как Кат рассказал мне правду.
Он считал своего отца слабаком, потому что именно этим его пичкала Бонни. Однако я считаю Альфреда Хоука одним из самых храбрых мужчин. Он поддался традиции и потребовал мою мать. Он выполнил два долга, но его привязанность к ней ― любовь, которую не могла дать Бонни, ― не позволила ему прикрепить ошейник или убить ее.
Поэтому он сделал единственное, что мог.
Он сделал вид, что покончил с наследованием долга. Похоронил фальшивый труп и освободил ее. Он дал ей второй шанс, но с категорическим условием: никогда больше не связываться с семьей Уивер ― ради их общего блага.
Она сдерживала это обещание долгие годы. Я выросла, считая, что она умерла. Но однажды ночью мне позвонили из Италии. Она была жива, Нила. Она наблюдала за мной издалека, радовалась, когда у меня родились дети, и горевала, когда
