потянулись на кладбище, где похоронили в общей могиле убитых в столовой и отсалютовали опущенному в могилу Анатолию, над которым билась в слезах, несколько часов назад немного рисовавшаяся, а теперь отчаявшаяся Клава.
На следующий день наученное уже уроком одного штурма командование усмирителей атаки больше предпринимать впредь до увеличения своих сил не стало и ограничилось только обычной двухчасовой конанадой по Темернику. Дружинники предоставленную им передышку решили использовать для вылазок в город и попробовали сделать нападение на прислугу батареи.
Штаб усмирителей переменил позицию. В этот день «каллистрат» по кличке Аристарх, вызвавшийся добровольцем помогать дружинникам, был вместе с сопровождавшим его рабочим Ченцовым в городе остановлен отрядом городовых.
Фигуры мастерового и шарящего глазами интеллигента показались патрулю подозрительными и как только они стали подходить, городовики крикнули, чтобы идущие остановились, спрашивая у них, есть ли оружие.
— Есть! — воскликнул Аристарх, в то время как Ченцов отскочил в сторону и поднял вверх руки.
Аристарх вынул из грудного кармана какую-то коробку, вдруг бросил ее под ноги отряду и ринулся на мостовую сам, распластав руки.
Раздался оглушительный взрыв; около десятка городовиков разбросало на три сажня по улице, оставшиеся в живых метнулись прочь, в панике убегая от места происшествия.
Начавшего подниматься Аристарха схватил под руку Ченцов и товарищи вместе выбежали из города в окраинные улицы, через которые выбрались сперва на Кавалерку, а затем на Темерник.
В эти дни по городу начался разгул казаков, стрелявших ради собственного удовольствия по улицам города в кого попало.
* *
*
Матвей пытался дать себе отчет в том, какие перспективы на успех имеет восстание. И чем больше укрепляли дружинники Темерник, превращая с каждым днем его в твердевшую, но вместе с тем обособлявшуюся от городского населения крепость, тем яснее был для него тот конец, к которому шло восстание. Изолированный от всего города героический поселок, в течение целой недели уже бомбардируемый из батареи орудий, несомненно должен был пасть, если только в центрах России и остальной провинции не идет таких же повсеместных боев, какие выдержали здешние дружинники.
Но благодаря объявленной стачке и распаду организаций, с внешним миром уже в течение нескольких дней не было связи и только непроверенное сведение о том, что в Москве происходит восстание, давало некоторую надежду на то, что самодержавие может пасть.
От Семена Айзмана не было никакой весточки, как будто он в дороге погиб.
У дружинников иссякали патроны.
Чувствуя, что нужно что-нибудь предпринимать, Матвей вечером на шестой день восстания позвал к себе Макса, Бекаса, Кубанца и оказавшегося в этот день на Темернике Гурвича и сообщил им свой план.
Максу, имеющему наиболее обширные связи и знакомства в Нахичевании, по плану Матвея нужно было отправиться туда и там организовать пункты расквартирования отрядов дружины. Бои перенести на улицы Нахичевани для того, чтобы уже если допускать бомбардировку, то
пусть Макеев громит дома буржуазии. У националистических армян, населяющих Нахичевань, много оружия, которое они не дают под тем предлогом, что войска правительства их не трогают, теперь же они волей-неволей будут вовлечены в оборону. Кроме того, если дружина будет находиться в Нахичевани, то она будет скорее осведомлена о том, что делается в других городах, чем если ее Макеев закупорит в Темернике.
После всестороннего обмена мнений с вызовом нахичеванских дружинников на совещание для разъяснения о возможности осуществления проекта Матвея — этот план был принят и Макс после совещания отправился в город. Ему же было поручено утром из Нахичевани во что бы то ни стало доставить берданочных патронов. В этот день Матвей, чувствуя, что дело близится к развязке, отправил сестру и мать искать более безопасного для них пристанища в Гниловской станице.
Прошла ночь.
Утром Матвея разбудила орудийная пальба.
Так рано начинать бомбардировку Темерника усмирите пи еще не пробовали ни разу. Догадываясь, что в их действиях наметилось что-то новое, Матвей поспешно оделся и вышел на улицу, где уже происходило беспокойное распределение отрядов дружинников по различным участкам.
От первого же десятка Матвей узнал, что Темерник окружен.
Матвей посчитал, сколько еще осталось у него обойм для маузера, который он нес под рукой и, скрипя по свежему снегу, пошел к той удаленной части Темерника, которая примыкала к дачам, и где, по словам дружинников, наблюдалось наибольшее скопление солдат.
На улице он встретил Захара. Бесприютный подпольщик присоединился к Матвею и оба они свернули на большую Байковскую улицу, которая всем своим фасадом лежала против возвышенностей городских окраин и пустырей, проходя вдоль гнилостной речушки, только и отделявшей ее от территории города. .
Здесь, сделав несколько шагов, оба товарища замедлили шаг и остановились. Улица представляла из себя позицию, по пространству которой не переставали свистать и петь пули, жужжавшие мимо ушей и впивавшиеся в стены.
Вдоль улицы, прикрываясь за заборами, столбами и углами домов, в разных позах занимали места отстреливавщиеся дружинники. Они направляли прицел своих выстрелов на кирпичные заводы, глинища и в забор большого сада, находившегося по ту сторону речушки.
Увидев, что площадь скрещения двух улиц им не пройти, Матвей указал Захару на двор углового дома, возле которого они стояли, и предложил пройти двором.
Так они и сделали.
Им пришлось перелезть во дворе через крышу какого-то сарайчика. Но, сделав это, они спустились под безопасным навесом соседнего дома и таким образом оказались на Байковской.
Путешествие по Байковской представляло собою ряд полных риска перебежек под градом свистящих пуль, остановок и проскальзывания в полусогнутом положении возле низеньких заборов.
Везде, где Матвей проходил мимо дружинников, его останавливали одним и тем же сообщением:
— Товарищ Юсаков, патронов нет!
— Товарищ Юсаков, последними патронами отстреливаемся!
Да, отсутствие патронов для той сотни или двух сотен винтовок и берданок, которые находились у дружинников, приближало дело к роковому исходу.
Матвей надеялся найти здесь Бекаса. Матрос несомненно где-нибудь сражался, но когда, после двухчасового путешествия, Матвей добрался до конца Темерника и очутился в каком-то одном из трех дворов, из которых полтора десятка дружинников защищали от полутора сотен солдат поселок, он увидел, что из начальников дружины здесь нет никого.
Те же убийственные обращения, как на всем своем пути, Матвей услышал и здесь.
— Патронов надо, товарищ Матвей!
Матвей, спросив, не было ли здесь Бекаса и сказав дружинникам, чтобы они немедленно с наступлением темноты организованно пришли и позвали остальных товарищей на сборный пункт, место которого он тут же указал, решил итти теперь обратным путем в совершенно другой конец Темерника, для того, чтобы все-таки разыскать Бекаса и
