– Буду ждать с нетерпением.
Я старалась не уплывать в свое полузабытье, но чувствовала, что скоро буду уже не в состоянии ему противостоять.
Пришла медсестра.
– У нас крайне важный разговор, это касается дел полиции, – сказал Клодель.
Она скрестила руки на груди и покачала головой.
– Merde.
Ей удалось тут же выпроводить обоих, но буквально через минуту медсестра вернулась. С Кэти.
Дочь без слов пересекла палату, приблизилась к койке и крепко сжала мои руки. Ее глаза наполнили слезы.
– Я люблю тебя, мам, – тихо сказала она.
Некоторое время я просто молча смотрела на нее, во мне кипела сотня эмоций. Любовь. Благодарность. Беспомощность. Я дорожила этой девочкой, как никаким другим существом на свете. Я всем сердцем желала, чтобы она всегда была счастливой и защищенной, но не могла гарантировать ей ни счастья, ни безопасности. По моим щекам тоже покатились слезы.
– И я тебя люблю, дорогая.
Кэти ногой придвинула к койке стул и села на него, ни на секунду не выпуская моих рук. Лампа дневного света светила на нее сзади, и голову Кэти окружал прозрачный ореол.
– Я живу пока у Моники. Она на время перевелась в Макгилл. Ее семья относится ко мне очень заботливо. – Пауза. – Берди со мной.
Кэти посмотрела на окно и вновь перевела взгляд на меня.
– Одна женщина из полиции звонит мне два раза в день и готова заехать за мной и привезти к тебе в любое время. Но ты чаще всего спишь.
Она наклонилась вперед.
– Я планирую скоро поправиться.
Кэти нервно улыбнулась.
– Папа тоже звонит каждый день. Спрашивает, как ты.
К бушевавшим во мне эмоциям прибавилось чувство вины и утраты.
– Скажи ему, я в порядке.
Появившаяся в палате медсестра подошла к Кэти и сделала ей знак.
– Я приеду завтра, мам.
* * *
Следующую порцию сведений о Фортье я получила утром.
– На протяжении долгих лет он совершал несерьезные преступления сексуального характера. Впервые взят на заметку полицией в 1979 году. В пятнадцатилетнем возрасте похитил девочку и насильно продержал ее взаперти почти сутки. Стараниями бабушки постоянно избегал суда. Любимым его занятием было выбрать какую-нибудь женщину, следить за ней, фиксировать на бумаге каждый ее шаг. В восемьдесят восьмом напал на...
– Бабушку.
Клодель опять изумленно оглядел меня. Я обратила внимание на его шелковый галстук точно такого же розовато-лилового цвета, как и рубашка.
– Психиатр, присутствующий на суде, определил его состояние как параноидное и маниакальное. – Он повернулся к Райану: – Что еще написал этот врач? Огромная злоба, прежде всего на женщин, склонность к насилию.
– Шестимесячный курс лечения в психушке, и можешь быть свободен! – ответила я. – Типичный случай.
Теперь Клодель смотрел на меня долго. Но по прошествии минуты вновь заговорил:
– Если не принимать во внимание избиение бабушки и издевательство над той девочкой, в тот период Фортье не совершал ничего по-настоящему страшного. Во время убийства же Грейс Дама испытал массу острых ощущений и решил продолжить доставлять себе удовольствие. Именно тогда он впервые снял какую-то конуру. Та, в которой мы побывали на Берже, была последней из них.
– Разделить свои увлечения с семьей не пожелал, – сказал Райан.
– Откуда он брал деньги на съем жилья, если нигде не работает постоянно? – спросила я.
– Его жена работает. Быть может, этот ненормальный брал деньги у нее. Или у него есть еще какое-нибудь хобби, прибыльное. Этого мы пока не знаем.
Клодель продолжил своим деловитым, беспристрастным тоном:
– Уже в следующем году он начал действовать по определенной системе. Кстати, ваша догадка о станциях метро оказалась верной. Фортье зациклен на цифре шесть. Он садился в метро на Берри, проезжал шесть станций, выбирал жертву и следовал за ней. Первой несчастной оказалась Франсин Моризет-Шанпу. Он вышел вместе с ней на Жорж-Вание и дошел до самого ее дома, потом следил за ней в течение нескольких недель и напал.
Я вспомнила, что рассказал мне о Франсин Моризет-Шанпу ее муж, и почувствовала приступ ярости. Она мечтала о безопасности. Хотела в собственном доме ощущать себя "неприкосновенной". Это было ее самым заветным желанием.
Клодель вновь заговорил:
– Но входить в любой чужой дом довольно рискованно, и Фортье решил ориентироваться на знаки о продаже недвижимости. Первый он увидел у дома Моризет-Шанпу.
– Что вы узнали об убийстве Тротье?
У меня слегка закружилась голова.
– Тротье. На сей раз он решил поехать по зеленой линии, то есть вышел на "Атвотере". И направился куда глаза глядят в поисках знака о продаже жилья. Его внимание привлекла табличка у дома отца Шанталь Тротье. Он не торопился. Терпеливо следил за этим местом, увидел Шанталь, понял, что она приходит сюда несколько раз в неделю, заметил даже нашивку на ее форменной одежде с названием школы "Сакре-Кер" и несколько раз ездил к этой школе. А потом устроил девочке засаду.
– К этому моменту он уже нашел более безопасное место для совершения убийства, – вставил Райан.
– Монастырь. Отлично, – ответила я. – Как ему удалось заставить Шанталь поехать с ним?
– Однажды днем он позвонил в квартиру ее отца, предварительно узнав, что она в этот момент будет дома одна, и сказал, что хотел бы взглянуть на жилье. Прикинулся потенциальным покупателем. Шанталь его не впустила. Несколькими днями позже он подкараулил ее у школы, подошел и сказал, что договорился встретиться здесь с ее отцом, но тот так и не появился. Она согласилась проводить его до дома, зная, как сильно отец желает продать квартиру. Все остальное нам известно.
Лампа дневного света на потолке приглушенно загудела.
Клодель продолжил:
– Закапывать вторую жертву в монастырском лесу Фортье не отважился, поэтому отвез труп девочки в Сен-Жером. На дорогу у него ушло прилично времени, и он боялся, что его где-нибудь остановят, вот и решил, что в следующий раз подыщет более подходящее место.
– Следующей была Ганьон.
– М-да.
В этот момент в палату вошла медсестра. Более молодая и добродушная, чем та, которая ухаживала за мной все эти дни. Она проверила мой пульс и температуру.
– Вы не устали?
– Нет.
– Если хотите, можете принять еще одну болеутоляющую таблетку.
– Может, позднее, – ответила я.
