Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
«...Любимый актёр всегда узнаваем. Нет, не в очевидном значении этого слова, а в ином, особом, архетипическом смысле. Мало окончить «Щуку» и сняться в кино, чтобы тебя запомнили и полюбили. Много званых, да мало избранных! В облике экранной или сценической «звезды» непременно должен запечатлеться некий вечный, общечеловеческий тип. Увидел – и тебя сразу охватывает чувство радостного узнавания, ощущения, что этого человека ты уже встречал. Тебе знакомы до мелочей его лицо, голос, манера говорить, его взгляд и повадки… Именно так я и подумал, впервые обретя Ширвиндта на киноэкране. На самом деле я просто встретился с талантом.
Есть и ещё один верный признак дара: увидев настоящего актёра в какой-нибудь роли, ты навсегда запоминаешь персонаж именно таким, именно в таком воплощении – и ни в каком другом. Для меня, например, граф Альмавива – это Александр Ширвиндт. Навек. И своего права первой ночи герой Бомарше не может добиваться иначе, а только так, с усталой неспешностью целеустремлённого греховодника… После фильма «Приходите завтра!» для меня тип шкодливого «мажора» тоже обрёл нестираемые черты. Вот он, вечный конфликт: «талант по происхождению», глумливо утесняет простенькую Фросю Бурлакову, талантливую по рождению. Ах, как это современно выглядит сегодня, когда размножившиеся внуки лауреатов сталинских премий заморочили нас своей нафталиновой новизной!
А вот господин из общества, перемещающий с фуршетного стола в свой боковой карман чёрную икру. Как забыть его бархатный взгляд, седеющую шевелюру и тихий аристократизм мудрого пройдохи! Сколько таких «господ из общества» кормится сегодня на нефтегазовых пирах отечества! Особо надо сказать об умении Ширвиндта ронять гомерически смешные репризы голосом засыпающего гипнотизёра! Пытались многие – получилось только у него.
История театра полна мистических тайн. В самом деле, только промыслом музы комедии Талии Александр Ширвиндт, помыкавшись по иным сценам, вот уже 44 года верно служит Театру сатиры, из них 14 лет в качестве художественного руководителя. На эту должность он заступил именно в ту пору, когда сатира, не увядавшая даже в строго охраняемых советских парниках, нынче, в свободной России, стала сохнуть, как фикус в квартире отпускников. Усмешливое Провидение, словно мудрая партия, бросило Ширвиндта на гиблую постсоветскую сатиру не случайно. Он уникально, не по-актёрски, а по-писательски чувствует слово, потому-то он и сочинил, попыхивая легендарной трубкой, не один десяток миниатюр, которые с успехом озвучивали в людных залах не последние наши артисты. Именно Ширвиндт со товарищи возвёл театральный капустник в ранг полноценного смехового жанра, возлюбленного с помощью телевидения миллионами граждан. Нет, не случайно Талия именно на нём остановила свой весёлый взгляд!
Мне довелось в качестве автора сотрудничать с Театром сатиры, и скажу со знанием дела: за усталым добродушием и мягким острословием Ширвиндта скрыты «хищный глазомер» театрального стратега и, как сказал бы Ходасевич, «непоблажливого игумена», пасущего своё артистическое стадо «процветающим жезлом». Александр Анатольевич умеет так нежно отказать, снабдив на дорожку свежим анекдотом, что ты выходишь из его кабинета в сыновнем умилении. Ну а если он вступает с тобой в творческий сговор с целью создания высокохудожественного спектакля, ты вскипаешь гордостью и готов к творческому самопожертвованию, которое избранник Талии примет с тихой отеческой улыбкой…»
Ну как я мог обмануть ожидания такого человека, вступившего со мной в творческий сговор? Одна беда – никак не придумывался «сатировский» сюжет. Ожидание затянулось. И вот уже Ширвиндт в атриуме Музея Пушкина на моём 60-летии 12 ноября 2014 года, тепло поздравив, затем прилюдно и строго спросил меня:
– Юра, когда?
– Скоро…
– Дата!
– 1 мая, – ответил я наобум.
– Какого года? – уточнил на всякий случай Ширвиндт.
– Следующего.
– Ну, смотри, юбиляр!
Когда мозг прояснился после праздничных излишеств, я понял: у меня всего полгода, а сюжета как не было, так и нет. Я, запаниковав, начал перелицовывать для пьесы наброски нового романа, но сюжет, предназначенный для прозы, так же подходит пьесе, как хомут собаке. И вот однажды, сидя на концерте певицы Ирины Шоркиной, исполнявшей русские романсы, я вдруг «поймал» идею. Откуда она взялась в моей голове, до сих пор не пойму. Сначала возникла мысль о краже ядерного чемоданчика президента, а дальше она стала обрастать событиями, как деревянная палочка сахарной ватой. На радостях я позвонил Ширвиндту:
– Александр Анатольевич, придумал отличный сюжет!
– А раньше ты чем занимался? – хмуро поинтересовался он.
– Раньше разрабатывал другой, но этот лучше. Бомба!
– Приезжай – понюхаем.
Я помчался. Мэтр встретил меня с трубкой в зубах.
– Рассказывай!
– В общем, так: муж уехал в командировку.
– Оригинально! – он сердито пыхнул дымом. – Дальше!
– К жене пришёл любовник.
– Ещё оригинальнее, – Ширвиндт посмотрел на меня с тоской. – А муж, конечно, неожиданно вернулся, да?
– Откуда вы знаете?
– У меня с детства дар предвидения. Юра… – далее последовала интеллигентная композиция из затейливых матерных слов. – Что с тобой? Ты заболел?
– Нет, я здоров, а вот муж вернулся из командировки с чемоданом.
– А в чемодане бомба, которую ты мне обещал, так? – сурово спросил Ширвиндт.
– Нет, это ядерный чемоданчик, он носил его за президентом и украл…
Мне показалось, в этот момент от удивления застыло не только лицо худрука, но и вьющиеся из трубки голубые клубы дыма – они стали похожи на очертания школьной контурной карты.
– Неплохо. Сколько уже написал?
– Половину, – бодро соврал я, – но к 1 мая будет готово!
– Давай к 15-му. Праздники. Я на рыбалку уеду…
Закончив комедию в срок, я испытывал радость не только от своей пунктуальности, но и от результата. Мне показалось, я написал именно то, чего не хватает современной российской сцене, – настоящую сатиру в духе Эрдмана, Катаева и Булгакова. Вскоре состоялась читка в театре, на этом настоял я, хотя Ширвиндт отговаривал. К моему изумлению, повторилось то же самое, что и с «Хомо Эректусом». Актёры встретили комедию прохладно, а народный артист Юрий Нифонтов сказал, что это какая-то поделка в духе Сергея Михалкова. Интересно, что на читке комедии Шендеровича, впоследствии с треском провалившейся, труппа хохотала как безумная. Я давно заметил, людям, обитающим в театре, нравится совсем не то, что зрителям, пришедшим с улицы. Настроение актёров передалось приглашённому режиссёру-постановщику Эдуарду Ливневу, который начал задавать мне странные вопросы: «О чём наш спектакль?» А это – верный признак надвигающейся катастрофы.
Прочитав окончательный вариант пьесы, мне позвонил Ширвиндт и пригласил на разговор:
Ознакомительная версия. Доступно 25 страниц из 122
