Егор прищурился:
— Как следователя звали — помните, а о чем он говорил — не помните? Странно, бабушка.
Старушка игриво улыбнулась, показав вставные зубы.
— А у меня с Захар Матвеичем роман был. Но, увы... — Она печально вздохнула. — Мы разошлись, как в море корабли.
— Ну а потом-то его нашли? — допытывался Егор.
— Кого? Захара Матвеича?
— Да нет! Поцелуева!
— Ох, деточка, я не помню.
«Да, с бабкой каши не сваришь, — понял Егор.— Надо выходить на Тимохина».
— А этот Захар Матвеич где следователем работает?
Никита толкнул брата локтем:
— Егорка, он уж, наверно, давным-давно на пенсии.
— Блин, точно, — спохватился Егор и задал другой вопрос: — А где он живет?
— А зачем он вам? — насторожилась старушка.
Егор, не моргнув глазом, выдал:
— У вас был роман с Тимохиным, а у нашей бабушки — роман с Поцелуевым. Вот бабуля и попросила узнать о его судьбе.
— Как я ее понимаю, — закивала старушка. — Старая любовь не ржавеет.
— Ну так где он живет? — нетерпеливо повторил Егор.
— Раньше Захар Матвеич жил на улице Чехова. В коммунальной квартире. А где сейчас, не знаю. Может, и до сих пор там. — И она назвала ребятам адрес.
— А где эта Чехова?
— Рядом с Пушкинской площадью.
Никита сразу вспомнил о свидании, которое ему назначила Ася.
— А там есть памятник Пушкину?
— Есть, деточка.
Ребята поехали на улицу Чехова.
Бывший следователь Тимохин жил на прежнем месте. Но дома мальчишки его не застали. Сосед по коммуналке сказал им, что Захар Матвеич пошел в пивной бар «Император» пропустить кружечку пивка.
Выяснив, как выглядит Тимохин и где находится бар, братья тоже отправились в «Император».
Несмотря на громкое название, бар был самой настоящей забегаловкой. Прокуренной и грязной. Бывший следователь сидел в углу зала. Перед ним стояли три пивных кружки — две пустых, одна полная — и лежала распечатанная пачка сигарет.
— Здрасте, — поздоровались ребята. — Вы Захар Матвеич?
— Ну, предположим, — ответил Тимохин. — А вы, мальцы, кто такие?
Егор с ходу отбарабанил легенду, слегка ее подредактировав.
— Понимаете, наш отец — журналист. Сейчас он пишет книгу о всяких криминальных делах. А мы с братом помогаем ему собирать материал для этой книги.
— Ага, — подхватил Никита. — Нам одна ваша знакомая посоветовала к вам обратиться.
— Какая знакомая? — спросил Тимохин, сделав большой глоток из кружки.
— С Поварской улицы, — сказал Егор.
— У вас с ней еще роман был, — добавил Никита.
— А-а, — протянул Тимохин. — Худенькая такая дамочка?
— Да, да, — закивали мальчишки. — Помните?
— Смутно. — Тимохин сделал еще один большой глоток из кружки. — Ну и чего она вам про меня наболтала?
— Сказала, что вы были лучшим сыщиком Москвы! — бойко соврал Егор. — И что вам поручали распутывать самые запутанные преступления.
Бывший следователь довольно улыбнулся:
— Когда-то я и вправду был, как сейчас говорят, крутым сыскарем... — Улыбка погасла. Тимохин вздохнул. — Но все проходит, мальцы. Теперь я просто старый пенек. И в моей жизни осталось лишь одно заметное событие.
— Какое? — полюбопытствовал Никита.
— Мои собственные похороны. — Тимохин одним махом прикончил кружку.
— Кстати, о похоронах, — быстро сказал Егор. — Что это у вас за странная история была, связанная с кладбищем?
— Странная история?
— Ну, когда вы пустой гроб в могиле обнаружили.
— Ах, вот ты о чем... — Тимохин вытащил из пачки сигарету. — Да, было у меня такое дельце. Я его назвал «Дело о сбежавшем мертвеце». — Чиркнув спичкой, Тимохин закурил. — Вышел я на него случайно. В то время я занимался грабителями, которые на кладбищах орудовали. Они по ночам могилы раскапывали, а потом снова закапывали. Чтоб, значит, все шито-крыто было. А вещички из могил в комиссионные магазины сдавали. Не сами, конечно, а через подставных лиц. Я приказал своей опергруппе взять под наблюдение все московские «комиссионки». И очень скоро мы вычислили подставных лиц, а затем и банду. А дальше, мальцы, начинается самое интересное. Арестовали мы пять бандитов, а в ходе следствия выяснилось, что в банде был еще и шестой. Некий Алик по кличке Капуста.
— «Капуста»? — повторил Никита. — А почему «капуста»?
— Очень уж этот Алик денежки любил.
— А при чем тут денежки? — спросил Егор.
— Ну сейчас деньги как называют? — вопросом на вопрос ответил Тимохин.
— Бабки, — хором сказали ребята.
— Правильно, бабки. А раньше их называли — капуста... — Тимохин стряхнул с сигареты пепел. — Стали мы искать этого Алика-Капусту и вскоре нашли. И знаете где? В психушке. Я, естественно, решил проверить — не симулянт ли он. Проверил. Нет, не симулянт. Явно чокнутый. Все время бормочет о каком-то ожившем мертвеце. Допросил я его. И вот что выяснил. Из-за своей жадности Алик не только вместе с бандой орудовал, но еще и в одиночку могилы грабил. Как-то раз выкопал он гроб из могилы, открыл, а мертвец ему и говорит со смехом: «Здорово, приятель. Ловко мы провели этого Цоллера». Капуста до смерти перепугался и — бежать с кладбища. Бежит и вопит во все горло. Короче, малость свихнулся... — Тимохин выпустил изо рта струю дыма. — Выслушал я эту историю и поехал прямиком на Ваганьковское кладбище — поглядеть на могилку, о которой Капуста рассказывал...
— Это была могила Поцелуева, — вставил Никита.
— Да, его, — кивнул Тимохин. — Она неподалеку от могилы Есенина расположена... Прихожу я и вижу: все честь по чести. Веночки, цветочки. Получается, что рассказ Капусты — плод его больного воображения... Но почему-то эта история не выходила у меня из головы. Чувствовал я своим ментовским носом: что-то тут не то. В общем, взял я разрешение на эксгумацию, и мои ребята из опергруппы вскрыли могилу. Достали мы гроб, а в гробу — никого. Пусто... Прямо как в моей кружечке. — Тимохин показал на пустую кружку.
Братья Виноградовы намек поняли.
— Хотите еще пивка, Захар Матвеич? — предложил Егор.
— Охотно.
— Так я сгоняю, Захар Матвеич? — вскочил со стула Никита.
— Сгоняй, малец, сгоняй.
Никита сгонял за двумя кружками пива.
— Ваше здоровье, мальцы. — Бывший следователь осушил одну кружку. — Ну вот, стал я, значит, расследовать это дело. Вначале отработал версию о летаргическом сне. Думаю, может, впал человек в летаргический сон, а его взяли да и похоронили, не разобравшись.
