Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
— Судя по тому, что в наш секретариат пришло письмо с проектом искового заявления, вы не так уж и хотите не доводить дело до суда, — заметила Светлана.
— Но это вы отказались от медиатора, — ответил адвокат. По-моему, он представился Игорем. Да, точно, Игорь. А второй — Виктор.
— Услуги медиатора нам ни к чему, в этом деле нет спорного вопроса. Есть недопонимание позиции моего клиента и превышение полномочий со стороны его агента.
— Ну да, ваш клиент не виноват, его неправильно поняли там, откуда он получил деньги, и его агент превысил полномочия в подписании под тем, что он обязан за эти деньги исполнить, — улыбнулся Игорь.
Светлана раскрыла папку и выложила на стол три расписки, подписанные Владиславом Морозко. В каждой расписке говорилось, что «Бурлеск», как заказчик, понимает и принимает условие исполнителя (то есть меня) об оплате фактически оказанных услуг, без долгосрочных обязательств.
— История сотрудничества Ивана и «Бурлеска» достаточна долгая, чтобы доказать, что вы знали к моменту подписания договора о нежелании моего клиента связывать себя долгосрочными отношениями, — сказала Светлана. — И вопреки его воле вы подписали договор. На протяжении трех лет у вас были договоры, в том числе на рекламу линии одежды, согласно которым Иван не был обязан исполнять ваши заказы, но если исполнял их, то вы оплачивали его работу. Что же изменилось?
Игорь сделал вид, что расписки увидел впервые. Вместе с коллегой они внимательно прочитали каждую и сфотографировали. Светлана сказала, что расписки от прошлых контрактов — главные доказательства существенных условий договора, на которых я настаивал, и об этом «Бурлеску» было известно, но в тексте договора этим пренебрегли, а значит, договор недействителен. То есть Светлана сказала не «недействителен», а то ли «оспорим», то ли еще что-то и долго объясняла мне, в чем разница, но я так и не понял.
— Иван никогда не был ведущей моделью в рекламной кампании, — ответил Игорь. — Контракт, от которого он отказался сейчас после его заключения и получения гонорара вперед, предусматривает его участие в качестве ведущей модели, он должен был стать лицом рекламной кампании! Такие отношения требуют более ответственного подхода.
— Вы сами говорите, что Иван никогда не был ведущей моделью, а знаете почему?
— Потому что это ему никогда не предлагали, как оказалось, не зря.
— Нет, потому что его агент никогда ранее не соглашался на такие договоры. Сколько вы ему заплатили?
Вопрос был неожиданным, и адвокаты замолчали. Я переводил взгляд с одного на другого, но обоих будто лишили дара речи. Наконец старший адвокат «Бурлеска» пришел в себя и сказал:
— Все, нам больше не о чем говорить. Я полагал, что мы обсудим перспективы, а вы только разбрасываетесь обвинениями и тратите наше время. Иван, я желаю вам удачи в вашем начинании, но не уверен, что у вас получится хоть что-то. Всего доброго.
Они ушли, а мы остались.
Я открыл было рот спросить, что все это было, как в комнату ввалились трое парней и две девушки, жутко деловые, с ноутбуками и толстыми папками.
— Разговор записан, — сообщил один из парней. — Мы уже проанализировали судебную практику. На самом деле тут мало шансов у «Бурлеска» доказать убытки, но все будет зависеть от судьи… В Арбитражном суде города Москвы у нас нет ни единого знакомого судьи, но уже готовы досье на всех судей третьего судебного состава, который занимается нашими спорами.
— Я проанализировала нагрузку, — встряла миловидная девушка лет двадцати с небольшим, серьезности себе она добавила очками с простыми стеклами в толстой черной оправе. — Судя по всему, наш иск будет отправлен судье Шодунович или судье Попандуполо. Лучше бы, конечно, Шодунович, судя по ее «Фейсбуку», она в разводе, очень любит животных и боготворит театры. Среди постов только отзывы о спектаклях да фотографии собак и кошек. А вот господин Попандуполо мужик серьезный, рыбалка и прочее, не думаю, что он проникнется модельным бизнесом…
Светлана читала сводки, народ галдел, я чувствовал себя несчастным и лишним. Мое дело уже обсуждали так, словно я мертв, а на столе мой труп и судмедэксперты приступили к своим обязанностям.
До приезда адвокатов из «Бурлеска» я поговорил с дядей Вовой и решил все-таки судиться. Он сказал (и я был с ним согласен), что после такого пресс-релиза «Бурлеск» не сдвинется ни на шаг, не согласится откатить назад или изменить условия сделки. У дяди было много опыта в переговорах, за его карьеру случалось всякое. Поэтому в этом вопросе я ему доверял. Они хотели вынудить меня работать на них, пока контракт не закончится, а я не мог. Я боялся, что, если меня убьют, я оставлю после себя долги, неисполненные обязательства и прочее, это было недопустимо. Лучше уж пусть я проиграю в битве (даже после своей смерти), но это будет достойно. Я всем объявлю о своей позиции, и все будут знать, что я делаю и почему.
Если бы в тот момент я включил голову и подумал, наверное, я бы не ввязался во все это. Но в тот момент я чувствовал себя ущемленным, у меня отобрали право решать, как я буду жить. Мне не дали выбрать мой путь, и я хотел восстановить себя в правах. В тот момент это было для меня очень важно. Что могло быть важнее?
Чтобы заплатить Светлане и ее фирме сто пятьдесят тысяч предоплаты, я обратился в банк с просьбой о выдаче кредита. Мои деньги лежали на невозвратных депозитах, и срок одного из них истекал шестого июля, если я выдерну эти деньги раньше, я потеряю почти сто тысяч. Кредит стоил дешевле.
Банк выдал мне кредит практически по телефону. Мне согласовали сумму в триста тысяч рублей и перевели на счет. Пообещав, что распоряжаться этими деньгами я смогу после того, как подпишу договор, который привезет мне курьер прямо на дом. Я же говорил, что у меня очень хороший банк?
На прощание Светлана сказала мне, что я молодец. Но я понимал, что ее слова — лишь дань уважения клиенту, и борьба за права — это способ заработать деньги для нее. Чуть ли не единственный. Поэтому, все еще сомневаясь в себе и своем решении, но твердо уверенный, что что-то сделать было нужно, я сел в машину и поехал к себе ждать курьера.
По дороге я набрал Алису.
— Привет, Ваня, — сказала она.
— Привет. Я знаю, что вчера произошло, — сразу начал я. — Вернее, почему. Давай сегодня встретимся? Я все тебе объясню.
— Ну ты ничем мне не обязан, ведь таким был уговор? — проговорила она. — И я тебе ничем не обязана, это вторая неотъемлемая часть уговора. Прости, сегодня не получится, давай на следующей неделе созвонимся и подумаем об этом, идет?
— Хорошо.
— Хорошего дня.
«Как у тебя дела?» — хотел спросить я, но трубка уже замолчала. «Я тебе ничем не обязана» включает и это тоже. Я не обязан спрашивать, она не обязана отвечать. Ну да, условия были такими.
Я встал в пробку, по радио запела Мадонна с ее «Masterpiece». Интересно, если бы я был картиной, как Дориан Грей, кто-нибудь считал бы меня шедевром? Захотел бы кто-нибудь стоять в очереди, платить деньги, чтобы увидеть меня? Наверное, нет. Дядя Вова бы, конечно, приперся на первый показ и обязательно бы сказал, как хорошо я вышел. И все. Ну, может быть, Димон бы выбрался из своих Котельников, но и то если бы меня выставляли где-нибудь в центре Москвы, а не в Лувре.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
