— Отчего вы думаете, будто от меня можно ожидать этого? — спросила Айна.
Люси поняла, что ей необходимо как-то загладить впечатление от своих слов, иначе обиженная девочка пожалуется на нее Джорджу.
— Это было бы вполне объяснимо. Ты столько лет провела за границей, — несколько другим тоном заговорила Люси, — что, возможно, условности и манеры, принятые в лучшем английском обществе, тебе покажется трудно усвоить, даже если ты и знала о них.
И она добавила еще более покровительственно:
— Тебе следует спрашивать меня обо всем, что ты не поймешь и, конечно, когда ты не будешь знать, как поступить. Но сначала посмотрим твои наряды.
Они как раз подошли к комнате Айны. Как только появилась Ханна с вещами, девушка умылась и переоделась в платье, которое горничная первым достала из дорожного сундука.
Теперь Ханна с помощью другой горничной уже развесила в шкафу все платья Айны, которые по настоянию миссис Харвестер заказывались у лучших дамских портных Ниццы.
— Нельзя носить черное в этом климате, — сказала пожилая леди Айне, вскоре после того, как та перебралась в ее дом. — Я не выношу, когда молоденькие девушки ходят в черном, это цвет для старух вроде меня.
— Папа всегда считал траур варварским обычаем, — призналась Айна.
— Я совершенно согласна с твоим отцом и хочу, чтобы ты носила одежду тех цветов, которые тебе идут. Люблю, когда меня окружают красивые вещи.
— О, это правда! — восторженно отозвалась Айна. — Никогда раньше я не видела такой изящной обстановки! А какие у вас великолепные картины!
Тут Айна запнулась, словно почувствовав, что совершает предательство, и поправилась:
— Я люблю папины картины. Они такие живые и яркие.
У вас картины совсем другие, но мне они нравятся ничуть не меньше.
При этом она не могла оторвать глаз от изысканных полотен Гварди. Никто не сумел бы более совершенно изобразить Венецию, которая так очаровала ее, когда два года назад они недолго жили там.
Госпожа Харвестер очень критически относилась к тому, что следовало, а что не следовало носить Айне.
— Поскольку ты такая маленькая, — говорила она девушке, — ты должна выбирать наряды, которые не только подчеркивают твою индивидуальность, но и соответствуют твоему росту. Никогда слепо не следуй моде, Айна. Это легкая дорожка для ленивых или для тех, кто совершенно лишен вкуса.
Айна смеялась, слушая рассуждения миссис Харвестер, но знала, что та говорит серьезно.
Портнихи приносили ткани и образцы своих изделий для примерки, и Айна часами простаивала перед ними, словно те модели, которые позировали ее отцу, пока наконец миссис Харвестер не удовлетворялась результатом.
Но порой, к ужасу Айны, когда платье уже бывало почти закончено, миссис Харвестер не позволяла своей подопечной надевать его.
— Но почему? — недоумевала Айна.
— Оно тебя старит. Выброси его или отдай бедным.
А иногда старая дама приходила в восторг, если ей казалось, что выглядит Айна точно так, как было задумано. Айна как-то сказала Ханне:
— Миссис Харвестер по-своему художник, как и папа.
Видя, что Ханна не поняла ее, девушка пояснила:
— Она хочет передать свое понимание красоты с моей помощью, как папа пытался бы передать его на холсте. Жаль, что они так и не познакомились ближе.
— Ваш отец предпочитал общество тех, кто помоложе, — проговорила Ханна, словно сама себе.
— Думаю, это потому, что он всегда чувствовал себя молодым, — заметила Айна. — Похоже, старые люди никогда не восторгаются ничем так, как восторгался папа.
Но миссис Харвестер, хотя и не была склонна бурно выражать свои чувства и всегда радовалась тихо, тем не менее приходила в неописуемый восторг, если ее идеи воплощались в нарядах Айны.
Присутствие Айны и Ханны в ее доме придало жизни пожилой дамы новый интерес. Вместо того, чтобы день за днем проводить на вилле, изредка выходя в сад, она стала ездить с Айной на прогулки по окрестностям, а иногда они на лодке отправлялись в море.
Все это делалось размеренно и неторопливо, совсем не так, как при жизни отца Айны, но у девушки появилось много новых интересов, в том числе занятий с разными преподавателями, и она была счастлива.
А теперь, видя, как тетка жаждет раскритиковать ее гардероб, Айна с грустью подумала, что еще неизвестно, понравится ли ей новая жизнь в Англии.
— Должна признать, твои платья оказались лучше, чем я ожидала, — неохотно отметила Люси после того, как Ханна одно за другим продемонстрировала ей все платья Айны.
— Они же французские, ваша светлость, — не удержалась Ханна. — Когда мы жили во Франции, мы могли убедиться, насколько французы превосходят англичан в том, что касается одежды.
— Мне это известно не хуже вашего! — вспыхнула Люси.
Ханна сообразила, что нарушила границы дозволенного, и» спряталась в свою раковину «, как называла это Айна.
— Боюсь, я не успела рассказать вам о Ханне, тетя Люси, — быстро сказала Айна. — Она заботилась обо мне с самого моего рождения, и папа с мамой во всем полагались на нее.
Девушка замерла, выжидательно глядя на Люси, но не увидела ничего, кроме абсолютного равнодушия на красивом лице тетки.
— Когда папа умер, не знаю, что было бы со мной, если бы рядом не оказалось Ханны, — добавила Айна.
— Уверена, вы добросовестно исполняли свои обязанности. — Люси обращалась к Ханне, но ее слова прозвучали сухо и холодно.
— Я старалась, ваша светлость.
Ханна была достаточно проницательна, чтобы почувствовать, что допустила ошибку, а попытка Айны защитить ее едва ли не сделала ситуацию еще хуже.
Люси направилась к двери.
— Завтра я возьму тебя за покупками, Айна. На мой взгляд, тебе потребуется еще многое, — сказала она. — Но с твоим размером вряд ли мы отыщем для тебя что-нибудь новое.
Придется тебе в Чейле обходиться тем, что у тебя есть.
С этими словами Люси вышла раньше, чем Айна успела произнести хоть слово. Как только дверь за теткой захлопнулась, девушка подбежала к Ханне и обняла ее.
— Слава богу, хоть ты со мной, Ханна, дорогая моя! Теперь я понимаю, почему папа не испытывал никакого желания встречаться со своими родственниками, хотя иногда я чувствовала, что он тоскует по брату.
— Ну-ну, мисс Айна! Не делайте слишком поспешные выводы. Все поначалу кажется странным. Но по рождению вы принадлежите этому обществу.
Айна поцеловала Ханну в щеку.
— Если все окажется слишком сложным, и тетя Люси еще более явно даст мне понять, что не хочет видеть меня в своем доме, мы ведь сможем вернуться в Ниццу. У нас там полным-полно вещей.
