Кроме того, как показывают депеши «Викиликс», Соединенные Штаты предпринимали шаги, чтобы связать себя с разрастающимся «Молодежным движением 6 апреля», тем самым создав напряженность в отношениях с Мубараком{57}. Предлагаемая помощь была далеко не решающей. Например, финансируемые США семинары предлагали обучение по использованию сайтов социальных сетей и мобильных технологий для продвижения демократических реформ, а также консультации по ненасильственным стратегиям для проведения социальных реформ{58}.
Мелкой разменной монеты, которую США бросили в шляпу египетской оппозиции, было недостаточно для того, чтобы гарантировать влияние. Когда госсекретарь Хиллари Клинтон посетила Египет в марте 2011 года, она была освистана коалицией молодежных организаций, которые отказались встретиться с ней на том совершенно законном основании, что Соединенные Штаты поддерживают режим Мубарака{59}. Один из бывших советников Обамы Энн-Мари Слотер привела этот отпор в качестве ключевой прагматической причины, почему США должны находиться на стороне египетской молодежи с ее стремлениями, а не на стороне дряхлых диктаторов, ведь молодежь составляет до 60 % населения Ближнего Востока{60}.
Однако на практике это означало ряд шагов репрессивной политики, например, продолжение помощи режиму Йемена в подавлении местной оппозиции. Депеши от 2010 года показывают, что Соединенные Штаты сотрудничали с йеменским правителем Али Абдуллой Салехом в организации воздушных ударов по целям на территории Йемена, которые считались базами «Аль-Каиды» на Аравийском полуострове. Салех предложил Соединенным Штатам «открытую дверь», как показывают депеши, в то время как он же и его подчиненные шутили на встречах с генералом Дэвидом Петреусом по поводу того, что тот лгал публике, заявляя, что эти воздушные удары были исключительно работой правительства Йемена. В реальности народная оппозиция режиму Салеха, которую он называл «террористической», была широкой и многоликой и частично опиралась на сопротивление племен централизованному характеру его правления, в то время как американские воздушные удары причиняли ущерб, выходивший далеко за рамки их цели — «Аль-Каиды». А по мере того как борьба йеменцев против режима усиливалась, усиливались и удары с беспилотников. Например, только в июне 2011 года в результате резкого нарастания частоты авиаударов в провинции Абиан было убито 130 человек и 40 тысяч стали беженцами{61}.
Среди других репрессивных ответов Вашингтона на Арабскую весну была поддержка, которую он оказал вторжению Саудовской Аравии в Бахрейн для подавления демократической оппозиции. Хотя в публичных заявлениях Хиллари Клинтон и Барак Обама призывали к «сдержанности», когда правящая монархия Бахрейна развязала кровопролитие, личная переписка говорит о том, что они были больше озабочены стабильностью, чем демократией. Более того, министр обороны Роберт Гейтс бросился на защиту этого режима, заявив, что тот серьезно настроен на демократические реформы, но должен беспокоиться о возможности, которую имеет Иран, чтобы вызвать беспорядки, воспользовавшись протестами{62}. Несмотря на обещания демократических реформ, после саудовского вмешательства для защиты режима, как показывают свидетельства, добытые «Викиликс», США продолжают оказывать помощь силам его безопасности{63}.
Но, пожалуй, наиболее вопиющим с точки зрения показных демократических принципов Америки был поддержанный американским правительством в 2013 году военный переворот против избранного правительства «Братьев-мусульман» в Египте — переворот, который привел к нескольким массовым кровопролитиям{64}. Это неизбежно открыло период свирепой авторитарной диктатуры{65} и смело завоевания Арабской весны. А значит, любой шаг, который США могли бы сделать, чтобы поддержать демократию на Ближнем Востоке, будет крайне ограниченным.
Несмотря на широкую пропаганду американских идеалов и гордость за эпоху после окончания холодной войны, когда принято было считать, что все дороги ведут к свободе, деспотизм — слишком ценная вещь, чтобы от него отказываться. И здесь необходимо рассказать кое-что о давних связях Соединенных Штатов с диктатурами данного региона.
Американская империя и ликтаторы Ближнего Востока
Великое вступление Америки в статус глобального гегемона произошло в результате решающего удара, нанесенного колониальным державам Европы Второй мировой войной. После 1945 года Британия и Франция по-прежнему сохраняли большинство своих владений на Ближнем Востоке и в Северной Африке, но, одно за другим, антиколониальные движения, которые были на подъеме с 1920-х годов, начали освобождаться от своих хозяев. В 1952 году пробританский монарх в Египте был свергнут Насером и Движением свободных офицеров. В 1954–1962 годах Алжир поднял восстание против Франции. В 1956 году Франция отказалась от контроля над Марокко и Тунисом. В 1958 году пробританский король Ирака был свергнут Кассемом, еще одним военным лидером-модернизатором. В случае с Палестиной освобождение было отложено появлением нового колониального хозяина в виде государства Израиль. Постепенно, однако, хватка колонизаторов в регионе разжималась. Эти события были особенно важными для США, поскольку Ближний Восток, как оказалось после череды открытий в межвоенный период, имеет огромные запасы дешевой и доступной нефти. В документе Государственного департамента от 1945 года Саудовская Аравия, страна, в сущности, сконструированная путем решительного вмешательства Британской империи, американских политиков и нефтяных компаний, признавалась «колоссальным источником стратегической силы и одним из величайших материальных призов в мировой истории»{66}.
Первоначально позицией американской стратегии было позволять империям распадаться с собственной скоростью, тем самым оставляя на них ответственность за применение военной силы и поддержание политического порядка, в то же время поощряя новые независимые общества к принятию стратегии развития, направленной на замещение импорта, при которой страны будут пытаться преодолеть свою зависимость от зарубежного импорта, развивая собственную промышленную базу. Поскольку американский капитал имел возможность инвестировать, Соединенные Штаты могли получать доступ на эти рынки другими способами, а не через политику «открытых дверей», которая была общепринятой с конца XIX столетия{67}.
