— Как-то не хочется верить в те ужасы. Ну ладно, пойду еще с Николкой на рынок, хочется чего-то зелененького, да и молока домашнего купим.
— А может, Наташ, не надо зелененького?
Вечером, намерявшись вдоволь в квартире и во дворе, Ирина с Антоном с грустью поняли, что тут от радиации не спрятаться, хоть есть и чистые места, но есть и где чересчур, особенно у дороги, да и коврик возле двери был неспокойный, и даже у Ирины в прическе расселись те миллирентгены. Плюс ко всему позвонила одноклассница Антона Карина и рассказала, что к ней приехала двоюродная сестра из Припяти, а там говорят, что «временная эвакуация» не будет иметь обратного направления. Но ведь то Припять, а кто и куда будет эвакуировать трехмиллионный Киев, если ситуация ухудшится? Когда Антон обмолвился, что дома у него есть дозиметр, Карина шепотом упросила его приехать, потому что, конечно, родственники родственниками, но кто знает, сколько опасности привезли они вместе со своими вещами. И Антон поехал.
Ирина уложила Машу спать и села за тетрадки. Но мысли были о другом. Она соображала, куда бы отправить Машу хоть на месяц, пока она сама закончит учебный год и примет экзамены. Может, кума Наталья могла бы напроситься к тетке на Львовщину? Она ведь не работает. А они бы с Антоном в выходные проведывали их. Но как кума справится с двумя детьми? Николка же сам еле ходит, с ножкой вопрос еще не доведен до конца. Две операции пока не сделали из него здорового ребенка.
— Что же делать? Я бы и сама поехала, да кто отпустит из школы в конце учебного года? — разговаривала сама с собой Ирина, грызла кончик ручки с красными чернилами и никак не могла сосредоточиться на проверке контрольных работ.
* * *
— Карина, — произнес Антон уже возле лифта. — Я не хотел при ней говорить, но…
— Но что?
— Наверное, было бы лучше уговорить твою гостью избавиться от ее вещей — дозиметр зашкаливает. Это опасно и для вас, и для нее. У тебя же сын… Она надолго?
— Кто это знает? — вздохнула Карина. — Ее муж остался на атомной, он там работает уже четыре года после университета, квартиру получили, хорошая зарплата.
— Из-за этого она такая расстроенная? Глаза заплаканные…
— Да там еще хуже… Она недавно узнала, что беременна. А теперь врачи рекомендуют…
— Избавиться от ребенка?
— Да.
— Первый ребенок?
— Первый. Они так ждали, и вот наконец…
— Может, как-то обойдется?
— Не знаю. Говорят, есть риск, что ребенок родится с уродствами, гены, мутации, всякое такое — большой риск.
— Господи…
— Она плачет день и ночь. Звонил ее муж, советовались, но кто знает, как лучше? Выносить и родить калеку — разве это жизнь будет и ребенку, и родителям?
— Да всякое бывает. Хорошо, пойду я, а то мои ждут, и на работу завтра, — попрощался Антон и нажал кнопку лифта. — Держитесь.
— Бывай. Спасибо тебе.
Поздно вечером зазвонил телефон. Ирина схватила трубку в коридоре и прикрыла ногой дверь в комнату, где спала Маша. Антон выглянул из ванной.
В трубке билась в истерике Наталья. Из ее слов ничего нельзя было разобрать, а где-то возле нее плакал Николка и все повторял: «Мама! Мама-а-а-а!!!»
Через некоторое время Ирина добилась объяснений. Новости были страшные — машина, в которой Игорь ехал в командировку, попала в аварию, Игорь погиб на месте, а еще двое в больнице. До атомной так и не доехали…
* * *
В тесноватой кухне трое детишек лет пяти-шести сидят вокруг стола на стульях с подложенными на сиденья подушечками и ковыряются ложками в супе. Наталья поглядывает на них и накладывает в мелкие тарелочки «второе» — картофельное пюре с тефтельками.
— Николка! Не вытирай нос рукавом! Ешь быстренько, что ты там выбираешь?
— Я морковку не люблю! Машка, хочешь?
— Не, я тоже не люблю, — отвечает Маша и кривит губы.
— А я люблю, могу и вашу съесть! — говорит щекастая девочка, бросив взгляд в соседские тарелки.
— Еще чего не хватало, Катя! Лучше я тебе добавки дам, — отзывается Наталья. — А что мама скажет? Разве она платит деньги, чтобы ты за этими двумя поросятами доедала? Давайте, не ковыряйтесь в супе, я сейчас «второе» буду давать. Время-то идет, надо еще поспать хоть часок, зимний день короткий, скоро стемнеет, будем крутить диафильмы на стенку, пока за вами придут.
— А какао после сна? — спрашивает щекастая Катя.
— Будет вам и какао! — смеется Наталья.
После обеда дети моют руки и нехотя идут в комнату, где уже подготовлены их спальные места — Кате на диване, Маше на раскладном кресле, а Николке — на раскладушке. Девочки развешивают платья и колготки на спинки стульев, ложатся, а Николка, прихрамывая, возвращается в кухню и прижимается к маме, которая моет посуду.
— Мамочка, я тебя так люблю. Ты у меня самая хорошая!
— И я тебя люблю, сыночек, — наклоняется и целует его в кудрявую макушку мама, крепко зажмурившись, чтобы опять не накатили слезы. — Это ты у меня самый лучший! Беги спать.
— Мамочка, а у тебя есть проблемы?
— То есть?
— Ну, проблемы есть?
— А у кого их сейчас нет, дорогой?
— Так купи себе тампакс! — радостно говорит Николка, будто сообщая матери благую весть.
Наталья замирает от неожиданности, не зная, что и ответить на такой совет.
— А почему именно тампакс? — сдерживая смех, спрашивает она.
— Ну как же?! Сколько раз по телевизору говорили: «Тампакс решит все ваши проблемы!»
— Ой, мамочки! — Наталья всплескивает руками и все-таки вытирает с глаз слезы, но уже от смеха. — Ты еще крестной посоветуй, когда за Машей придет, у нее на новой работе тоже проблем хватает! А тебе не пора спать, солнышко?
— Хорошо, посоветую, — говорит доверчивый Николка, чмокает маму в руку, которая гладит его по голове, разворачивается и идет укладываться.
Вечером, цепляя над диваном белый клеенчатый экран для просмотра диафильмов, Наталья видит на обоях нарисованный помадой крест.
— Так, пионеры, это что такое?! — строго спрашивает она детей, которые уселись в ожидании сеанса.
— Да это так… просто… — отвечает Маша, внимательно глядя на люстру.
— А поподробнее можно? Николка! Что за крест и кто разрешил брать мою помаду?
— Мы больше не будем. — Мальчик опускает глаза.
— Надеюсь, потому что ремонт я не планирую. И все же очень хочу знать, зачем вы над диваном крест нарисовали, а, чертенята?
— Мы играли в больницу «Красный крест», — неохотно говорит Николка.
— Какую-какую больницу?! — переспрашивает Наталья.
