Маринка вышла в туалет, и Алка смешливо прошептала Даше на ухо:
— Прямо как в сказке. «Чьи это поля?» — завыла она страшным голосом. — «Это поля маркиза Карабаса!»
Когда Юля вошла в комнату, Даша с Алкой, вскочив от испуга, выстроились у дивана, как солдаты на плацу. Юля оказалась не толстой, но крупной женщиной с ярким, чуть оплывшим лицом. Они с дочерью были совершенно не похожи. В Юлином лице и фигуре не было, казалось, ни одной мягкой линии, а Маринка вся состояла из симпатичных округлостей. Из ее округлостей выстреливал прямой жесткий взгляд, а светловолосая, с широким правильным лицом Юля, будто перекатываясь взглядом по волнистой поверхности, смотрела сразу в лицо, в рот, в руки и даже, кажется, между ногами. Даша и Алка сразу вспомнили, что Юля — гинеколог, и как-то обе поджались.
Ласково улыбаясь, как добрый следователь в кино, Юля любезно и подробно расспросила девочек, где они живут и кто их родители.
— Папа — полковник, мама преподает физику, — отрапортовала Алка.
— Папа — профессор, живем на Садовой, квартира сто двадцать метров, — постаралась понравиться Даша.
Решив, что дочери профессора и полковника годятся Марине в подруги, Юля немедленно подобрела, начала девчонок кормить, показывала свои и Маринины детские фотографии, шутила, передразнивала своего главврача из института Отто. Она так очаровала Алку с Дашей, что, вынырнув из подъезда к памятнику Маяковского, они удивились, что наступил вечер. Влюбившись одновременно в Марину и Юлю, Даша старалась бывать у них теперь как можно чаще. Обычно разделяющая все Дашины мнения Алка сохраняла настороженность.
— Наша новая подруга полностью унаследовала от Юли ее борючесть, вот увидишь! — утверждала она ревниво. — На ее пути лучше не попадаться, если не хочешь, чтобы тебе откусили нос.
Носы Маринка еще никому при них не откусывала, но смотреть умела так сердито, что представить человека, у которого хватит смелости ее обидеть, было невозможно. Ей удалось поставить на место даже умную желчную Анну Ивановну.
Маленькая, с крошечным обезьяньим личиком Анна Ивановна преподавала в старших классах русский язык и литературу. Она не считала мальчишек достойными своего острого злобного язычка объектами, зато девочки, больно оскорбить которых было легко, истерически ее боялись. Анна Ивановна всегда медленно прохаживалась между партами, вкрадчиво заглядывая в лицо жертве.
— Почему ты грызешь ногти на руках? — сладко улыбалась она. — Я могу предложить тебе лучший вариант: сними ботинки и начинай грызть ногти на ногах!
Красная от стыда девочка послушно начинала всхлипывать в ладони.
Дашу она не трогала после того, как та гордо сообщила, что роман «Мать», который они долго мусолят на уроках литературы, — плохой, слабый, и не только Даша так считает, а вообще в определенных кругах к творчеству Горького принято относиться иронически.
— В каких таких кругах? — подозрительно поинтересовалась Анна Ивановна, но, усмехнувшись, не потребовала ответа. Она сама знала, в каких кругах, и причисляла себя к тем же.
К Алке, милой и непритязательной, она обычно тоже не вязалась, считая, видимо, что по.настоящему обидеть ее жалко, а чуть-чуть неинтересно. Через неделю после Маринкиного прихода в класс Анна Ивановна, выслушав Алкин ответ по «Поднятой целине», всего-то и сказала ей:
— Ответ твой, Попова, глупый. Лепетала, лепетала, а тему не раскрыла. Громыхаешь бессмысленно, как пустая кастрюля! Садись… Попова от слова «попа».
Алка трогательно вытянула трубочкой дрожащие губы, уставившись узкими глазками в пол. Но тут поднялась спокойная Маринка.
— Анна Ивановна, вот вы — человек умный и интеллигентный?.. — с вопросительной интонацией произнесла она, делая долгую паузу, и улыбнулась, не желая заканчивать фразу.
— Садитесь, адвокат Весницкая, — задумчиво ответила Анна Ивановна, ничуть не рассердившись.
— Маринка, ты запросто могла и в нашей школе конфликт учинить! — восхищались девочки. — За все годы ей впервые возразили!
— А я с ней не конфликтовала! Что я ей такого сказала? Что она умная? Так я ее похвалила! Какие ко мне претензии?
Маринке нравится мальчик из их класса, Володя Шульман. Юля говорит, евреи — самые лучшие мужья.
— Еврей, с одной стороны, плохо, их притесняют, не позволяют делать карьеру, — шепчет Марина. — А с другой — неизвестно, как жизнь повернется, может, евреям снова откроют выезд — это интересная перспектива!
— Ты что, замуж за него собралась?! — хихикает Алка. Она наконец приняла Марину.
— Алла! — надувает щеки Маринка. — Свою жизнь надо продумывать заранее.
— Так говорит Юля! — хором произносят Даша с Алкой.
Выпускные экзамены прошли для подруг спокойно, не считая неожиданной Алкиной тройки за сочинение. Плохо раскрыла образ деда Щукаря из «Поднятой целины». А может быть, мстительная Анна Ивановна решила на бедной Алке показать, кто все-таки хозяин в доме. После объявления оценок за сочинения родители стали на всякий случай запирать Алку в квартире, чтобы к следующим экзаменам она подготовилась получше. Поняв, что ее держат, как зверя в зоопарке, она вовсе перестала заниматься и часами спала за столом, положив голову на руки. Услышав шаги родителей за дверью, мгновенно просыпалась и начинала светскую беседу.
— Ну как ты, Аллочка?
— Учу, мамочка!
Хорошее отношение учителей спасло ее от троек, и остальные экзамены она сдала прилично, получив четверки по всем предметам и даже пятерку по английскому.
Перед экзаменами Юля излилась на школу конфетно-коньячным дождем. Учителя пожимали плечами, уверяя, что Марина Весницкая учится хорошо и никаких неожиданностей быть не может. Но Юля умело пользовалась двумя взглядами. Берущим взглядом она смотрела на своих пациенток, а дающим по мере надобности решала бытовые проблемы. Размашистым шагом Юля обошла все кабинеты, и все, кто должен был взять, взяли. Без сомнения, способная и усидчивая Марина получила бы пятерки самостоятельно, но Юля ничто в жизни не пускала на самотек. «Все под контролем!» — удовлетворенно повторяла она про себя любимую фразу.
Соне не пришло в голову ни запереть Дашу, ни сгонять в школу с сумкой шоколада, и в итоге Даша имела в аттестате что заслужила — легкие пятерки по всем гуманитарным предметам и трудные четверки по математике, физике и химии.
На выпускном вечере от лица родителей выступал Алкин отец, красивый и торжественный в своем полковничьем кителе. Пока Алексей Петрович в меру прочувствованно говорил стандартно-трогательные слова, Алка сидела с закрытыми глазами и сморщенным от напряжения лицом, больно вцепившись в Дашину руку, стыдясь и волнуясь. Полковник эффектно завершил речь, послышались аплодисменты, и Алка, прошептав «Слава Богу, все!», открыла глаза, настороженно оглянулась по сторонам, не смеются ли над ее папой, и тоже захлопала.
Алка в вязаном белом платье. Платье чуть короче, чем сейчас модно. Платье вязала Галина Ивановна, и немного не хватило шерсти, Алка плакала, и они с Мариной обошли все магазины, но именно такой, кремово-белой, не достали. Зря она расстраивалась, Алке так даже лучше, выше открыты ее прямые крепкие ноги.
