Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
В хижине все расселись на полу, устланном все той же соломой, и путешественники, Джон и Дик, принялись объяснять индейцам цель своего визита. Поскольку язык тукано, на котором изъясняются большинство индейцев Амазонии, они знали сносно, помощь проводников не понадобилась. Пока шел разговор, Дин молча сидел рядом со своими компаньонами и внимательно разглядывал индейцев. До этого он видел только их североамериканских братьев, которые разительно отличались от амазонских – «северные» выглядели куда более эффектно в своих одеждах и с орлиными опереньями на головах. Их амазонские собратья ходили практически голыми и из одежды имели только набедренную повязку – тангу.
Дин сидел ближе к углу хижины и когда перевел взгляд в этот угол, то заметил сквозь неплотно подогнанное дерево чумазую физиономию маленького индейца лет трех-четырех. Мальчишка сидел на корточках и буквально буравил его своими глазами-бусинками. В этот миг Дин внезапно вспомнил, что в кармане его ковбойки лежит початая пачка жвачки. Осторожно, чтобы не привлечь к себе внимания сидящих напротив него взрослых индейцев, Дин достал эту пачку, вытащил из нее одну пластинку и украдкой протянул мальчишке. И тут же пожалел об этом. Едва экзотический предмет оказался в его руках, как мальчуган тут же запихнул ее себе в рот… прямо с оберткой. И пока он интенсивно двигал своими маленькими челюстями, Дин с ужасом смотрел на него и мечтал только об одном – чтобы с пацаном ничего не случилось. Как ни странно, все обошлось. Более того, мальчишка протянул руку за новой порцией чуингама. Но Дин счел за благо отказать парнишке и демонстративно спрятал пачку обратно в карман.
После беседы, которая продолжалась около получаса, вождь распорядился, чтобы гостям принесли поесть. Вскоре в хижину внесли два огромных блюда, на которых дымилось мясо. Запах от него исходил ароматный, но Дин есть не хотел – за пару часов до этого он высосал целую банку сгущенки. Однако сидевший рядом с ним Джон его предупредил:
– Отказываться нельзя – обидятся.
И Дин покорно съел достаточно большой кусок. И ему понравилось – мясо было мягкое и без жира. После чего он поинтересовался у Джона, что это за деликатес.
– Это дикая свинья – кейшада, – последовал короткий ответ.
«Слава богу, что не человечина», – подумал про себя Дин, достаточно наслышанный о нравах, царящих в сельве среди здешних племен.
Так началась жизнь путешественников в индейском племени. В отличие от компаньонов Дина, которые практически ежедневно уходили с индейцами в сельву (истинную цель своей миссии – поиски золота – они Дину не открывали), наш герой весь день проводил в деревне, в основном со стариками, женщинами и детьми. Особенно к нему привязался тот мальчишка, которого Дин угостил жвачкой. Парнишку звали Уге, и первое, что сделал Дин, – научил его употреблять чуингам без обертки. После чего отщелкал на фотоаппарате целую пленку, запечатлев на нее не только Уге, но и остальных обитателей деревни. Правда, вождь племени и шаман сниматься категорически отказались, объяснив Дину через Джона, что фотографироваться боятся: они считали, что чужеземец таким образом крадет у них души. Но Джон посоветовал Дину предложить обоим за снимки по куску пахучего земляничного мыла, и, когда тот это сделал, вождь и шаман разрешили себя сфотографировать.
Кроме этого Дин провел и собственную фотосессию для «Кэпитол». Он упросил того же Джона взять фотоаппарат и запечатлеть его с гитарой в кругу индейцев. Кадры получились впечатляющие: Дин поет индейцам, а те, обступив его полукругом, внимательно слушают.
Наблюдая со стороны за индейцами, Дин не переставал удивляться их житью-бытью. Им не нужна была никакая цивилизация с ее прогрессом – они вели точно такую же жизнь, какую вели их предки сотни лет назад. Они так же охотились на диких зверей с помощью луков, так же воевали с соседними племенами, воровали жен у соседей и т. д. Все традиции и ритуалы, завещанные предками, соблюдались неукоснительно. Взять, к примеру, похороны. Умерших индейцы уносили подальше от деревни, заворачивали в плотные прутья и подвешивали на дерево. Через какое-то время, когда тело сгнивало до костей, эти останки приносились обратно в деревню и сжигались. Потом пепел смешивался с соком сахарного тростника, и этот напиток выпивался жителями деревни. Индейцы считали, что таким образом жизнь умершего возвращалась в их собственные тела.
Таким же древним был и ритуал рождения детей. Он проходил следующим образом. Незадолго перед схватками роженицы уходили в лес вместе со своими мужьями. Когда ребенок рождался, его приносили обратно в деревню в специальной корзинке, которую женщина вешала себе на спину. Если родители возвращались назад без ребенка, это означало, что роды прошли плохо – родился либо калека, либо больной младенец. Таких обычно родители (это делал отец) убивали и оставляли в лесу.
А однажды Дину и его компаньонам разрешили присутствовать при ссоре между двумя мужчинами деревни. Зрелище это оказалось не для слабонервных. Индеец, оскорбивший соплеменника, должен был стоять неподвижно, а его визави брал в руки увесистую палку и бил ею его по голове. Если после этого удара индеец не падал, палка переходила в его руки и удар наносил уже он. Так они и били друг друга, пока кто-то из них не валился на землю, обливаясь кровью. После этого проигравший лишался всего – не только жены, но и своего честного имени и всех положенных ему прав. Как заметил Дин, почти у всех мужчин племени головы были покрыты многочисленными шрамами.
Прожив в племени около недели, путешественники наконец собрались в обратную дорогу. Честно говоря, Дин в отличие от своих компаньонов ждал этого момента с огромным нетерпением. Как бы ни были гостеприимны индейцы, однако жизнь вдали от цивилизации ему порядком надоела. Больше всего он мечтал о горячей ванне и… сексе. Впрочем, последний мог быть и здесь, в деревне, но Дин так и не сумел преодолеть свою брезгливость и сойтись в любовном экстазе с какой-нибудь молодой туземкой.
Провожать гостей в обратный путь высыпали все жители селения. Прикипевший к Дину всей душой Уге на прощание крепко обнял его и горячо зашептал ему на ухо на смеси английского и местного наречия: «Дин, я тебя люблю».
Между тем возвращение назад, в деревню, оказалось куда более опасным, чем предполагалось. Где-то на полпути они вышли к какому-то индейскому поселению, чтобы передохнуть. Там один из путешественников решил обменять кое-что из своих вещей на индейские безделушки и во время этого обмена умудрился нечаянно оскорбить жителя поселения. Вспыхнула потасовка, которая привела к тому, что путешественникам пришлось спасаться оттуда бегством. Однако обиженный индеец и часть его соплеменников бросились в погоню. К счастью, у путешественников были с собой ружья, иначе им пришлось бы туго, поскольку их проводники-индейцы, перепуганные не меньше их, в защитники явно не годились. Поскольку убивать своих преследователей никто из путешественников не хотел, их держали на почтительном расстоянии, стреляя из ружей в небо. Однако долго выдерживать такую осаду было невозможно: индейцы могли под покровом темноты подобраться к ним слишком близко и расстрелять стрелами с отравленными наконечниками. Поэтому был избран самый простой способ: путешественники бросились бежать и бежали без остановки несколько часов. Даже Дину, который был чемпионом по марафону, во время этого пробега приходилось несладко – все-таки бег по сельве нельзя было сравнить с бегом по шоссейной грунтовке.
Ознакомительная версия. Доступно 51 страниц из 251
